Тито Брас - Алладин и золотой дракон

Для среднего школьного возраста

Тито Брас

АЛЛАДИН И ЗОЛОТОЙ ДРАКОН

Повесть-сказка

Ответственный за выпуск Т. Г. Ничипорович

Редактор Г. У. Григорьев

Корректор Н. В. Медведева

Когда фиолетовая мгла, исчерченная вспышками сиреневых молний, растаяла, Алладин облегченно вздохнул и открыл глаза. Далеко впереди виднелась горная гряда. Сейчас оттуда дул ветер, холодный и колючий. Путь к горам лежал через болотистую низину, ощетинившуюся высоким тростником. Все запахи перебивал запах гнили, а единственным звуком было тоскливое завывание ветра в тростнике.

– Отличное местечко, – мрачно пробормотал Алладин, оглядывая унылые болотистые пустоши и безотрадные колючие заросли. – Может быть, Крылатый маг ошибся?

– Вряд ли, – прозвенел над его головой тонкий голосок Золотого Дракона. – Ошибка любого волшебника должна рассматриваться простыми смертными как признак высшего озарения. Во всяком случае, мы целы и невредимы. – Дракон уселся на плечо хозяина и сложил свои крылья. – Вот если бы мы сейчас барахтались в трясине, то это действительно было бы ошибкой со стороны Укара. Теперь тебе ясно, как нам повезло?

– Не очень, – вздохнул Алладин. – Потом разберусь.

– Вот и молодец, – сказал Дианор. – Действия волшебников сначала могут показаться неясными, но разобраться все-таки придется. В конце концов, расхлебывать эту кашу будешь ты. У меня есть прелестный анекдот на эту тему, но, боюсь, тебе сейчас не до анекдотов. Должен сказать, что если ты до заката не доберешься до этих гор, то рассвета уже не увидишь. Слишком уж мрачно выглядит это болото. Наверняка здесь водятся всякие твари.

– Пожалуй, ты прав, – произнес Алладин и двинулся вперед.

Спустившись с холма, юноша уткнулся в сплошную стену из кустов и тростника. Не раздумывая, он достал из-за пояса кинжал и отчаянно вломился в бурую поросль. Первые двести метров дались ему сравнительно легко – земля под ногами была податливой, но достаточно твердой. Дальше характер почвы изменился. Она стала вязкой, ноги проваливались в гнилую жижу.

Изменился и тростник. Он сделался выше и толще. Отдельные стволы по крепости не уступали бамбуку. За четверть часа юноша продвинулся вперед всего на сотню метров. Встречались места, где стебли росли настолько густо, что кинжал был бессилен разорвать их переплетение.

– Погоди минуту, – окликнул Алладин порхающего над его головой Дианора. – Так я и за месяц до гор не доберусь. – Юноша унылым взором обвел обступающие его со всех сторон стебли, достигавшие пяти метров в высоту. – Придется, наверное, возвратиться и поискать другой путь.

Алладин уселся на связку срезанных стеблей, восстанавливая дыхание. Несмотря на ветер, духота была невыносимая. Юноша не успевал вытирать платком пот, струившийся по лицу и шее.

– В хорошенькую историю втравил меня Укар! – сокрушенно пробормотал Алладин.

Он продирался сквозь заросли, по меньшей мере, час. За его спиной пролегла широкая, прямая тропа, но впереди тростник рос еще гуще. Отсюда, с места привала, по- прежнему был хорошо виден оставленный час назад холм.

– Ты ошибаешься, – заворковал Дианор. – Укар – великий волшебник. Несмотря на свой недостаток, он знает, что делает.

– О каком недостатке Укара ты толкуешь? – спросил Алладин.

– По-моему, он бросается в глаза. Подумай немного – сам поймешь.

– Да ну тебя! Говори толком!

– Да ведь у него за спиной крылья! – засмеялся Золотой Дракон. – Это наследственное. Но Укар не знает, что это недостаток, ведь он родился тридцать тысяч лет назад. Тогда все люди были крылатыми. Потом они потеряли крылья. А вот Укар не потерял. Все эти годы он почти не общался с внешним миром – занятия магией отнимают много времени. Теперь он стал великим магом и потому отвергает сравнения. Он уверен, что все крылатые, как он, – нормальные, а бескрылые – существа с изъяном. Всемогущ маг или нет – не важно. Неумение сравнивать – основной порок волшебников! Учти на случай, если сам вздумаешь стать волшебником.

– Волшебником?

– А почему бы и нет? Профессия как профессия, только титул громкий. Быть хорошим волшебником не легко, но и не труднее, чем стать серьезным художником или первоклассным каменщиком.

– По-моему, ты спятил! – Алладин ощутил внутри легкий трепет, который не вязался с его обычной смелостью и решительностью.

– Ничуть, – возразил Дианор. – Просто я знаю мир лучше, чем ты, хотя и родился всего несколько часов назад. Во мне воплотились знания и опыт драконов, которые жили до меня.

Алладин пренебрежительно хмыкнул и отвернулся. У него не было ни сил, ни настроения продолжать этот бессмысленный разговор.

Неожиданно Золотой Дракон прекратил свою болтовню и замер. Послышался отчетливый хруст, словно кто-то напролом ломился через заросли. С каждой минутой звук становился все отчетливее – таинственное существо явно направлялось в их сторону. Судя по громкому треску, оно было гигантским.

Когда юноша уже собирался со всех ног припустить обратно к холму, звук изменился. Помимо шума ломающегося тростника послышалось негромкое похрюкивание и тяжелое дыхание.

Спустя секунду выявился и внешний облик незнакомца. Высоко над тростником взметнулась огромная голова с рогатыми надбровными выступами, с зубчатым гребнем и чешуйчатыми носовыми клапанами. Чудовище не заметило обомлевшего юношу. Ломая пятиметровые стебли, оно продолжало свой неторопливый путь к горам. Мелькнули упрятанная в панцирь массивная спина и короткие мощные лапы. Ступни ящера были очень большие, с перепонками, и двигался он неуклюже, сильно раскачиваясь из стороны в сторону. Голова чудовища давно исчезла за стеной зарослей, и только хвост все еще шуршал между сломанных стеблей.

– О Аллах! Это еще что такое? – только и вымолвил Алладин.

Дианор вновь уселся ему на плечо и принялся деловито чистить крылья.

– Он моих кровей. Какая-нибудь тупиковая ветвь. У этой твари, наверняка, даже имени нет. Хотя и без того ясно, что она из себя представляет. С такими-то зубами ей никто не страшен. Интересно, чем она питается?

Алладин вспомнил торчащие из пасти ящера клыки и поежился.

– Кстати, – заметил Золотой Дракон. – Этот ящер двигается в нашем направлении. Почему бы нам не последовать за ним? Все лучше, чем возвращаться.

Эта мысль не показалась Алладину такой уж блестящей, но он понимал, что его возражение будет истолковано Дианором как признак трусости, и ему пришлось согласиться.