Екатерина Медведева - Жил-был ты... [СИ]

— Немыслимо! — восхищенно прошептал Вьюнок. Словно пересекая невидимую границу, шагнул на лужайку — и иллюзия пропала…. Встряхнули шероховатыми листьями вязы, смялась трава, загудели пчелы, рябью подернулось озеро, и лебеди взлетели, тяжело махая крыльями. Ты огляделся — и ступил следом. Вы прошли по нереальному, словно мозаичным швом расцвеченному, саду. Замковые окна приветливо поблескивали, отражая солнце, приоткрытая калитка ждала гостей, словно чудесная игла леди Мулине заранее вышила ваше появление на туго натянутом шелке…. Приглашая, распахнулись витражные двери, поднялись тяжелые бахромчатые занавеси, в ярком полуденном свете предстал перед глазами гобеленовый зал.

И снова невозможная, иллюзорная роскошь заставила вас молча оглядываться, теряясь на фоне торжественного великолепия обстановки. Мебель здесь казалась матерчатой, ненастоящей, созданной из плотных магических нитей. Связаны крючком ажурные спинки стульев. Разукрашены стразами и пайетками инкрустированные ларцы. Стебельчатым швом выжжены гирлянды на белой скамье, а фарфоровые медальоны кабинетов и львиные лапки кресел — искусно прикрепленная аппликация…. Хотелось взяться за края и заглянуть на изнаночную сторону: не оставила ли вышивальщица неряшливых узелков, все ли концы спрятала под стежками?

Вьюнок ахнул изумленно. Ты повернулся вслед его восторженному взору — и без сил опустился на кушетку, загороженную карминной, в бисерных бутонах и звездах, ширмой. Жег, резал, рвался на части, не желая исчезать из сердца, третий шов… От нестерпимой боли выступили слезы, но отвести взгляд не получалось. Покатыми опаловыми складками стекала со второго этажа лестница, и по ней медленно спускалась хозяйка замка. Леди Мулине. Небрежно разбросанные розовые маки невесомой гладью осыпали черное платье, тускло светились жемчужины, скрепляющие прическу. В руке волшебницы — маленькие серебряные пяльцы, а к бархатной шемизетке приколота игла — та, за которой вы прибыли сюда. Но для тебя сейчас существовала только она, обворожительная женщина в черном. Любовь колючей терновой плетью опутала душу, кровь бежала из последнего разорванного шва… Вьюнок поклонился и раскрыл рот для приветствия, когда леди Мулине проговорила:

— Какой юный… Для кого просишь иглу?

— Для невесты. Альбина заботится о людях, дарит им счастливую судьбу…

— Глупышка. Заботилась бы лучше о себе.

— О ней позабочусь я! — вспыхнул мальчик.

— Не надейся. Выпьешь эликсир и позабудешь невесту, дружбу, заветное дело. Пропадут чувства. Станешь пустым и равнодушным.

Вьюнок нахмурился, поблекла всегдашняя улыбка. Спросил глухим голосом:

— Я смогу отнести подарок Альбине?

— Нет. Не каждый мужчина выдерживал подобное испытание, где уж ребенку. Отдашь игле пронзительную любовь — чтобы прокалывала камень, лед и воздух. Крепкую дружбу — чтобы не ломалась и не гнулась. Сокровенное мастерство — чтобы не иссякали магические узоры. Самую острую боль — чтобы кончик иглы никогда не тупился. И от этой боли — умрешь.

— Я готов, — еле слышно сказал он.

В руках леди Мулине возникла стеклянная чашка. Волшебница взболтала прозрачную жидкость, смакуя, вдохнула аромат — и протянула напиток Вьюнку.

— Хочешь получить иглу — выпей до дна.

Мальчик посмотрел на тебя. По лицу его читались страх, отчаянная решимость и — преданность. Нет, он бы не забыл вашу дружбу… Хранил бы всю жизнь в уютном закутке, вплетя багряную нить в разноцветье любовных переживаний.

— Пей, — грустно поторопила леди. — Или не отнимай мое время. Трус недостоин драгоценного подарка.

Вьюнок повернулся к тебе:

— Когда я умру, отнесешь Альбине иголку?

— Нет, — ты показался из-за ширмы, с удивлением наблюдая за леди Мулине. Как волокна канвы выдергивают из-под готовой поделки, так ниточка за ниточкой сползали с лица волшебницы надменность, холодность, равнодушие. Ничего напускного не осталось. Перед вами стояла слабая, растерянная женщина, больше не владеющая ситуацией.

— Иголку Альбине вручишь сам, — ты забрал чашку из дрожащей руки друга. — Невеста ждет жениха. И зверьку негоже без хозяина оставаться.

— Погоди! — воскликнула леди Мулине.

— Не беспокойтесь, леди. Не заметили разве? На мальчике оберег. А я в погребальной рубашке.

Ты улыбнулся Вьюнку. Оказывается, улыбка — это не трудно и даже приятно. А потом выпил безвкусную жидкость и уже не слышал горестный вскрик друга и торжествующий смех леди Мулине.

В круговерти снов распушались кисточки, вились петельки, переплетались кружева, а после мир снова стал доступен восприятию. Ты очнулся. Сердце не болело, стучало размеренно и тихо. Голова утопала в мягкой подушке, а белую рубашку сменила черная, расшитая розовыми маками.

У изголовья кровати сидела леди Мулине. Тонкий профиль, темные завитки прически, бледность кожи искусно подчеркнута черным бархатом платья. Длинные пальцы комкали белоснежный платочек, а на безымянном свилось золотой змейкой обручальное кольцо.

— Вы замужем, леди?! — судорожно простонал ты, забыв о приличиях. Она испуганно посмотрела, потом вздохнула.

— Была. Все убранство замка создал мастер Мулине. Он боготворил меня, но считал слишком жестокой. Жалел людей, умиравших за глупый кусочек металла. Постепенно стал тяготиться любовью и… однажды попросил… В общем, он ушел свободным и пустым, оставив острую черную иглу. Которую, кстати, забрал твой друг…

— А я…?

— Упал в обморок, выпив ключевой воды, — усмехнулась волшебница.

Ты смутился. Множество мыслей вилось в голове, спросить бы сразу обо всем.

— Иди, я расскажу тебе о мастере Мулине, — она жестом пригласила сесть рядом, в соседнее кресло. Взяла серебряные пяльцы с туго натянутой тканью. Точеные пальцы вдели нить в иглу… Стежок за стежком — и картина на шелке начала проясняться. Леди Мулине неспешно заговорила:

— Жил-был ты…