Эсфирь Эмден - Приключения маленького актера, или Повесть о кукле Петрушке и девочке Саше, об их друзьях и недругах

— Я не задержу вас, товарищ художник, — весело сказал тети Лизин муж. — Я только попрошу вас передать эту игрушку директору клуба. Потому что я тоже тороплюсь.

И, передав художнику Петрушку, тети Лизин муж торопливо пошел дальше.

А веселый художник крикнул: «Непременно!» — и побежал в клуб. Он пробежал мимо дремлющего Непейводы прямо на второй этаж и рванул дверь зала. Но зал был пуст. Стулья были чинно расставлены у стен и пол чисто выметен — недаром здесь побывала недавно тетя Лиза.

Художник устало опустился на один из стульев у стены и вытер платком лоб.

— Странно! — сказал он, сунув платок в карман. — Жена дала мне сегодня какой-то особенный платок — весь разноцветный, толстый и мягкий. А не дать ли такой платок в зубы моему псу? И пусть он с этим платком бежит по улице…

И веселый художник торопливо вышел из зала и, сбежав вниз по лестнице, так же быстро направился к себе домой, чтобы скорей нарисовать то, что ему только что пришло в голову.

Веселый художник забывал не только о заседаниях и сроках сдачи своих работ. Он забывал и о многом другом, о чем люди более практические не забывают никогда.

В городе, где жил веселый художник, все время строились большие новые дома, и многие люди переезжали в новые квартиры. В этих квартирах у них прибавлялись семьи — рождались маленькие дети, женились взрослые, — и самые настойчивые и нуждающиеся хозяева этих квартир покидали их, чтобы переехать в новые, более просторные. А в старые, освобожденные ими квартиры въезжали другие семьи.

Но Главный, веселый и детский художник не въезжал еще ни разу в новую квартиру. Он просто забывал о том, что она ему совсем не помешала бы, и по-прежнему жил и работал в старой башне.

Вы думаете, это оговорка? Какие могут быть башни, да еще старые, в новом, так быстро растущем и шумном городе?

Однако башня такая существовала, и возвышалась она над зданием очень старого монастыря, который был построен в то давнее-давнее время, когда города окружали крепостные стены и дозорные глядели из узеньких, стрельчатых окошек крепостных башен, высматривая, не виден ли вдали неприятель.

Такое окошко было и в башне у веселого художника. Оно было заделано снаружи решеткой, и свет сквозь него пробивался неяркий. Поэтому внутри круглой башни всегда было темновато, и веселый художник работал у самого окна.

У этого окна он придумывал для ребят разные истории и потом рисовал к ним картинки.

Честно говоря, он любил свою старую башню, потому что очень привык к ней. Но когда садился рисовать, то всегда ворчал и жаловался, что в ней мало света.

— Когда же ты подашь заявление о новой квартире? — спрашивала его жена каждый раз, услышав знакомую воркотню.

И каждый раз он отвечал:

— Завтра, обязательно завтра подам…

И переставал ворчать, потому что начинал работать.

В этот день, придя домой, художник тоже сразу поспешил к своему окну, но его остановила жена. Она стала спрашивать, где он был и почему так рано ушел и так скоро вернулся. А об ноги его стали тереться две кошки: одна светло-рыжая, большая, а другая — маленькая, черная.

Петрушка сразу вспомнил кота Мартына из Кукольного театра и высунулся подальше из кармана художника, чтобы посмотреть на кошек. А они смотрели на него и ничуть не удивлялись: в башне у веселого художника они привыкли ко всяким чудесам.

— Дорогой мой, что это у тебя в кармане? — спросила жена, хотя веселый художник забыл ответить на ее прежние вопросы.

— Как — что? Носовой платок, который ты сама мне положила.

— Правда? — спросила жена и, смеясь, вытащила из его кармана Петрушку.

Жена смеялась; кошки, подняв хвосты трубой, смотрели на Петрушку, но не удивлялись; зато сам художник был удивлен больше всех.

— Вот так фокус! — сказал он. — Откуда ты, Петрушка?

Петрушка ничего не ответил, хотя художник ему понравился. Он считал неудобным для себя пускаться в разговоры с незнакомыми людьми.

— Он-то тебе ничего не расскажет, — сказала жена, — а ты попробуй припомнить сам.

Но как ни старался художник, он ничего не мог вспомнить.

В голове его прочно засел бегущий к трамваю пес из его новой книжки. Пес этот должен был потом встретиться и подраться с двумя кошками — это были непременные герои всех его историй… При чем же тут Петрушка?

А Петрушка и сам не понимал, при чем он тут. Его посадили на диван, и кошки сейчас же начали тереться о его бока и что-то ему втолковывать, но Петрушка не очень слушал их. Он с любопытством оглядывался, и то, что он видел, ему нравилось.

Посреди круглой комнаты стоял круглый стол, и на нем — красивый круглый пирог. Около стен разместились шкафы, в которых было очень много пестрых детских книжек и разных забавных человечков из глины и фарфора.

А у окна сидел художник, и то, что он делал, понравилось Петрушке больше всего.

Представьте себе, что он увидел: перед художником был кусок картона — белый, совершенно белый. И вдруг на нем появилась голова с мохнатыми ушами, потом туловище, потом пушистый собачий хвост! Хвост этот закрутился колечком — и пес глянул на Петрушку такими озорными глазами, что тот поплотнее прижался к диванной подушке… Это было чудо, настоящее чудо! Откуда взялся пес?

Петрушка посмотрел на кошек, но эти тертые особы привыкли ко всему и ничему не удивлялись.

Потом художник нарисовал другую голову — с острыми ушками, и морду с усами, и выгнутую рыжую спину, и толстый, пушистый хвост…

Батюшки, да ведь это он рисовал ближайшую Петрушкину соседку — рыжую кошку! Но рыжая и тут не удивилась, а, зевнув, свернулась калачиком и притворилась спящей.

Искусство ее очень мало интересовало. Другое дело, если б ей предложили сейчас блюдце сметаны!

Маленькая черная тоже свернулась калачиком и, прикрыв голову черной лапкой с белой подушечкой на конце, посмотрела на Петрушку: «А ты что ж не спишь?»

Но уж какой мог быть сон, когда на картоне, стоявшем перед художником, происходили такие чудеса!

Петрушка готов был смотреть и смотреть на удивительный картон, но тут к художнику подошла его жена и сказала:

— А не довольно ли, дорогой? Пора обедать.

Да, и она, видно, тоже предпочитала искусству блюдце сметаны.

Стол был накрыт. Кошки сейчас же проснулись и стали требовать свои порции — и, конечно, получили их. Петрушке тоже было предложено угощение, но обедать в чужих домах он так же не умел, как и разговаривать с незнакомыми людьми.