Ира Малинник - Ирландские сказки [СИ]

Фердинанд Линч был лучшим рыбаком в округе, и не только самым умелым, но и самым завидным женихом. Бывало, девицы так и собирались стайкой на берегу, когда Фердинанд выводил свою лодку в залив, хихикали, глядя ему вслед, а самые смелые еще и махали платочком с берега — будто бы ему было до них дело! А Фердинанд знай греб себе и усмехался в свои густые пшеничные усы. К девицам он относился просто: сегодня погулял с Марианной, а завтра пригласил Бет смотреть, как соловьи вьют гнезда в терновнике. И, сколько бы ему не твердили, что пора остепениться и присмотреть себе невесту, он только посмеивался и тискал очередную девушку за талию.

Однажды Фердинанд шел с уловом на рынок, как вдруг на его пути возникла низенькая сгорбленная фигура.

— Эй, матушка, — проворчал рыбак, — вы бы не прыгали добрым людям под ноги. Этак я на вас могу вывалить всю свою макрель.

Но старушка, казалось, вовсе и не заметила его слов. Глядя Фердинанду прямо в глаза, она ткнула в сторону моря своей клюкой и проговорила:

— Коль три раза дашь отказ — потеряешь то, чего желаешь больше всего на свете.

И только Фердинанд собирался расспросить старушку о том, что значили ее слова, как она вдруг повернулась на месте, точно волчок, и с громким хлопком исчезла. А Фердинанд почесал голову, пожал плечами и пошел дальше. Придя на рынок, он, по обыкновению, потискал дочь мясника, пока ее папаша отвернулся, перебросился шутками с дочерью мельника и вывалил улов на прилавок красотки Катрины.

— Ох, Фердинанд, — проворковала она, убирая с лица густые каштановые пряди, — никак тебе сами морские девы помогают с уловом.

— Было бы славно, — отвечал ей рыбак с улыбкой, — да вот только за все мои вылазки в море я ни одной морской девы не видел.

— А увидел бы, что бы ты ей сказал? — продолжала допытываться Катрина, поглаживая его руку.

— Эх, милая Катрина, — улыбнулся ей Фердинанд, — уж разумеется, я позвал бы ее замуж, чтобы она своим дивным голосом пела песни у очага да ткала мою рубаху, а я бы ловил ей со дна морского жемчуга и разные диковинки.

Катрина рассмеялась и хлопнула его по руке:

— Жаль, я не морская дева, Фердинанд. Уж тогда бы я точно была твоей.

На это рыбак ей ничего не ответил, лишь чмокнул ее в румяную щечку, выторговал себе выгодную цену за улов и отправился домой. А дома, сидя у очага, Фердинанд размечтался о том, как было бы славно взять себе в жены морскую деву, которая бы достала ему со дна моря целые пригоршни самоцветов и дивных раковин, а он бы мог и отстроить свою лачугу, и завести хозяйство и даже переехать в городок побольше. И с этими приятными мыслями рыбак уснул, и всю ночь ему снился шум прибоя и тихий женский смех, который почти сливался с шипением волн.

Наутро, едва рассвело, Фердинанд снова отправился на рыбалку. Он было собирался повести лодку привычным путем, как вдруг что-то будто дало ему под дых — и он мгновенно сменил курс, отклонившись в левую сторону. Лодка неслась по воде гладко и быстро: «словно водный черт меня несет», подумал Фердинанд. И только оказавшись у скал, прозванных Спрутовым Жалом, лодка замедлила ход.

— Дела, — вслух сказал Фердинанд, вертя головой, — а ведь тут и правда хватает рыбы, да и наших рыбаков почти нет. День обещает быть славным!

И вот он причалил к каменистому берегу, ступил на землю и в тот же миг обомлел: прямо на камнях сидела босоногая девушка в лохмотьях с распущенными волосами. Незнакомка, казалось, пригрелась на солнышке и уснула: золотистые волосы растрепались, скрывая личико, а руки крепко вцепились в одежду, будто девушка боялась, что ее лохмотья смоет прибоем.

Фердинанд осторожно ступал к ней, боясь разбудить ее и спугнуть. Вот он уже почти приблизился к ней, как девушка вдруг раскрыла глаза и уставилась на него. Рыбак разочарованно вздохнул: незнакомка оказалась вовсе не прекрасной девой. Лицо у нее было плоское и невзрачное, глаза слишком широко расставлены, нос курносый, а губы слишком тонкие. Глаза, правда, были цвета самого моря: глубокого синего цвета с переливами изумруда, но Фердинанд не привык так глубоко всматриваться и разочарованно вздохнул. «Хотел найти себе морскую жену, а нашел шелки», подумалось ему.

Девушка между тем продолжала всматриваться в его лица и вдруг в мгновение ока подскочила и обняла рыбака за шею.

— Ах, мой милый спаситель! — закричала она скрипучим голосом, словно чайка, — Хвала Богам, что вы меня нашли!

Фердинанд невольно отшатнулся, но не мог же он силой разжать ее хватку со своей шеи, так что ему ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

— Мою лодку прибило к этим скалам во время ужасного шторма, а плыла я из соседней деревни к своему дядюшке, но не удержала лодку и провела здесь целых два дня, пока вы не спасли меня! Позвольте, я стану вашей женой?

— Нет! — вырвалось у Фердинанда помимо его воли, прежде, чем он обдумал, как вежливее отказать ей. — Простите, но я не могу связать себя такими священными узами с незнакомкой, — добавил он, надеясь, что это прозвучит в должной мере вежливо.

Наконец шелки отпустила его шею и отошла от него, внимательно всматриваясь в его лицо.

— Ну конечно же, — тут голос ее стал печальнее, — но ведь, если я поживу несколько дней у вас, мы сможем познакомиться поближе и пожениться, верно? — И, заметив смятение на его лице, попросила — Прошу вас, не отказывайте мне. Я провела одна на скалах несколько дней и слишком ослабела, чтобы снова пускаться в путь. Позвольте, я буду вам пусть не женой, но хотя бы хозяйкой дома.

На это Фердинанду возразить было нечего, и он кивнул.

— Собирайтесь, тогда отправимся сейчас же. Улов подождет. А как вас зовут, милая девушка?

От его похвалы некрасивое личико спасенной девицы зарделось, и она проговорила:

— Мерфи, — едва слышно прошептала она.

— Что ж, милая Мерфи, садитесь в лодку. Я отвезу вас в дом и раздобуду вам еду и одежду. Вы, верно, жуть как голодны, а дыр на вашей одежде больше, чем в голове сыра, которую я покупаю по выходным на рынке.

Девушка рассмеялась, и ее смех оказался не таким уж противным, как голос. А по дороге домой Фердинанд затянул свою излюбленную песню:

— Какая красивая песня, — сказала Мерфи, — а вы верите в морских дев?

— Я верю, что женюсь на такой, — подмигнул ей Фердинанд, — ведь кому, как не мне положено такое сокровище?

Мерфи снова зарделась, а Фердинанд подумал, что румянец ей идет больше, чем бледность, но все же она слишком уж дурна для него. И с такими мыслями он причалил к берегу деревни. А девушки, которые ждали его, стоя на берегу, чуть со смеху не попадали, глядя, как из его лодки выходит Мерфи.