Ребекка Стид - Восход

— А другие твои головные боли… вроде той, что была у тебя вчера, в лагере. Это ведь на самом деле никакие не головные боли?

Мама потупилась.

— Нет. Иногда мне нужно… взять паузу, что ли. Все это горе скопилось внутри меня. Временами мне даже тяжело шевелиться. — Она посмотрела ему в глаза. — Думаю, было бы проще, если я бы сразу рассказала тебе все. Прости.

Питер почувствовал себя так, будто ему только что разрешили бросить двухтонную глыбу, которую он все это время должен был повсюду таскать за собой. Он улыбнулся маме, набрал пригоршню песка и стал наблюдать, как он просачивается сквозь пальцы.

— И каково это, быть Мастером Слуха?

— Это значит, что я могу различать больший диапазон звуков, чем остальные люди. Включая те, которыми общаются чикчу. Я изучила все их сигналы, как можно выучить азбуку Морзе. А каково быть Мастером Взора?

— Это клево. Я могу приближать вещи, будто зумом. Хотя у меня пока не очень хорошо получается. — Он огляделся. — Дексна сказала, что раньше ты проводила здесь много времени.

— Я была первой ученицей Долана. Его правой рукой, я бы сказала.

Она всегда говорила Питеру, что в детстве выращивала собак, пока жила в Англии. Эта полуправда терзала его. Чего еще он не знал?

— Где твои родители? — неожиданно спросил он. Она всегда говорила, что они умерли еще до его рождения.

— Моя мать, Роуэн, здесь. А кто мой отец, я не знаю.

— Я могу увидеться с твоей мамой?

Она медленно покачала головой.

— Она — очень сложный человек, и совсем не похожа на бабушек и дедушек твоих друзей. Еще не настало время для вашей встречи. Мне очень жаль.

Опять извинения. Его начала душить ненависть. Она будто считала, что слова сожаления способны возместить всю ее ложь. Он усилием воли отогнал от себя эти мысли и посмотрел на щенка на ее коленях.

— У тебя осталось еще что-то, о чем ты мне врала?

Она улыбнулась.

— Как было неосмотрительно с моей стороны.

Она показала ему, как держать маленького щенка, чтобы он мог чувствовать себя в безопасности. Питер сначала не понял, что щенок еще ничего не видит. Он принялся баюкать его на руках, почесывая его между ушами одним пальцем. Было приятно держать кого-то на руках.

— Так вот о чем твоя книга, да? О митохондриальных ДНК?

Мама улыбнулась.

— Да. Одна женщина по имени Грейс, прабабушка твоей прапрабабушки или что-то вроде того, заложила основы этой науки, а сейчас общие научные тенденции начали ее понемногу догонять. Я пытаюсь сложить все вместе, просто для себя.

— А браслеты — те, которые носит Дексна…

— Они очень похожи на митохондриальные ДНК. Грейс обожала оставлять подсказки и головоломки.

— Но как? Она же не могла знать, как они выглядят. Это было так давно.

— В это тяжело поверить. Но я не могу придумать никакого другого объяснения. Я думаю, что она могла знать такие вещи, до которых еще не дошла современная наука. — Мама вздохнула. — Жаль, что она не записала многое из этого.

— Странно. Значит, ты можешь понимать собак и у нас дома? Я имею в виду, в Нью-Йорке?

— Питер… Нью-Йорк теперь и мой дом. Мой единственный дом. И — нет, я никогда не слышала ничего похожего на сигнал от собак не-чикчу. Это потрясающее явление. Когда ты потерял сознание, Саша использовала сигнал чикчу. Это был сигнал «СОС». Я подумала, что это чикчу, но вместо этого нашла Сашу, которая лежала на тебе, чтобы согреть.

Питер покачал головой.

— Она, наверное, научилась этому у собак Тиа. Они звали на помощь, когда с Маттиасом случилась беда.

Мама кивнула.

— Долан тоже так считает.

— Саша — замечательная собака.

— Да… — Мама на мгновение замолчала, и потом добавила: — После всего того, что произошло, может быть, мы сможем уговорить папу переговорить насчет того, чтобы оставить Сашу.

— Правда? Ты хочешь забрать ее домой?

— Если нам удастся получить разрешение держать ее в нашей квартире.

Питер представил себе, как Саша лежит возле его ног, вытянувшись в полосе света, падавшей из люка в полдень. Ничто не могло выглядеть естественнее. И тут в его голове щелкнуло.

— Ты сказала папе, что уходишь? Он, наверное, так волновался.

Мама кивнула.

— Мне не удалось с ним поговорить. Но у нас был готов план — ты же знаешь папу, он обожает все планировать. Мы придумали условный знак: красный фонарь, перевернутый вверх ногами, на столе. Я оставила его, когда услышала сигнал Саши.

— Красный фонарь, — повторил Питер, вспомнив коробку черных фонарей, среди которых лежал один красный.

Она улыбнулась.

— Это означало, что я нашла Грейсхоуп.

— Но ты же не знала, где он находится, — медленно сказал Питер. Теперь все обрело смысл.

— Нет, я не могла его найти. Он двигался — вместе с большим ледниковым щитом.

— Куда двигался?

— На запад. В сторону моря.

— Ты хочешь сказать, что вся эта конструкция соскальзывает в океан? — Он понял, что шепчет.

— В общем, да, но медленно. Просто не настолько медленно, как мы считали вначале.

— Дай-ка угадать: все из-за глобального потепления.

Мама улыбнулась.

— Теперь ты знаешь всю историю.

«Едва ли», — подумал он.

— Как ты смогла привезти меня вниз?

— Меня привела Саша. Я пыталась двигаться в направлении лагеря, но она бежала в другую сторону.

— Что папа скажет Джонасу? Что мы отправились на долгую прогулку?

— Не знаю. Может быть, что мы решили отправиться в Куанаак или в экспедицию.

— А это не покажется ему странным? Еще вчера ты не могла встать с постели.

Она пожала плечами.

— Возможно. В любом случае, уже через несколько часов мы вернемся. Мы придумаем, что ему сказать.

— Через несколько часов? О чем ты говоришь? Мы ведь только приехали!

Она нахмурилась.

— Мы не можем больше здесь оставаться. Дексна собирается рассказать всем о туннеле завтра утром.

— И что?

— Они могут решить разрушить его, Питер. Мы должны уходить, пока можем.

— Разрушить? Но ты разве не рассказала им, что лед движется?

Вот почему они приехали в Гренландию, запоздало понял Питер. Он вздрогнул и выпрямился.

— Надо рассказать им о том, что происходит.

— Да, я рассказала Дексне все, что мы знаем. Но эти люди боятся верхнего мира. Я понятия не имею, на что они способны.

Питер покачал головой.

— Но Дексна хочет научить меня, как стать Мастером Взора! И я еще не видел Грейсхоуп! Это же и меня касается тоже! Так нечестно!

— Я защищаю тебя! Это моя главная обязанность! — Мама обхватила голову руками. Питер понял, что этого она и боялась: что ему захочется остаться. Он вспомнил о записке, которую нашел под диваном еще в Нью-Йорке. Назови худшее, что может с нами произойти?

— Мам?

Она подняла голову.

— Еще один день, — сказал он. — Ничего не случится, если мы проведем здесь один день. И папа нас поймет.