Андрей Белянин - Два домовых дома [litres]

– Какие у тя дела, двоечник, недоучка, бестолочь?! Штаны протирать, вот и все твои дела!

– А я тогда при чём? Меня почём зря замели-и, – взвыла Аксютка, так что у Егорки замерло сердце. Нет, ну нельзя же в самом деле просто так взять и забрать двух домовых сразу?!

– Дяденька Кондратий, отпустите их, пожалуйста. А я вам бабушкину мазь для суставов принесу. Ну или таблетки для улучшения памяти.

– В другой раз, вежливый мальчик. – Неумолимый инспектор потащил домовых за собой, хоть они и упирались пятками, хватались за стулья, за кровать и даже за Егорку.

Но тут в дверь постучали, и в комнату заглянула Глаша.

– Мелкий, вы чего тут так кричите? И у меня опять эта штука на голове сжимается… – Она оглядела комнату, всех присутствующих и обратилась к Кондратию, как к старшему: – Здрасте вам, дедушка. А вы кто? Неужели наш третий домовой? Чтоб вас всех…

– А-а-а… э-э-э… хм… – Инспектор растерялся от неожиданного вопроса и смущённо опустил глаза.

– Да какой он домовой?! Кондратий энто! Сейчас как заарестует нас, так никогда мы железку с твоей головы и не снимем! – мигом сориентировался раскрасневшийся Гаврюша.

– Ага-ага! – быстро просекая фишку, на голубом глазу подтвердила Аксютка. – А сжимается эта золочёная железка, потому что он меня сцапал! Защищай, подруга-а!

– Какая железка? Кто кого сцапал? Я сам тебя защищу, подруга!!! – запутался в потоке информации растерявшийся Кондратий, не зная, кого прямо сейчас карать волшебным посохом.

– Да! – наконец-то смог, так сказать, оседлать ситуацию капитан Егор Красивый. – А нам в Китай надо идти, у Прекрасного Сунь Укуна узнавать, как снять обруч с головы моей сестры! Пусть не прекрасной, но всё равно красивой. Без Гаврюши туда идти нельзя, а вы Гаврюшу арестовали! Это нечестно, так нельзя, я против… Хотите, бабушку разбужу?!

– Стоп! Спасибо за пояснение, – кивнула Глаша. – Бабуля пусть спит, нам тут ещё её коммунистических закидонов не хватало. Опять за Сталина топить будет…

– Кого топить? – неуверенно спросили Гаврюша, Аксютка, Кондратий и даже Егорка.

– Проехали! Так, ты, старый пень… в смысле, вы, дедуля, а ну-ка, кулачки разожмите! А не то я щас за сковородкой чугунной на кухню сгоняю и вашу мятую высокую шапочку в блин превращу.

– Одним махом?

– По самые плечи, – подтвердила старшая сестра Красивая, уперев руки в боки и нервно постукивая по полу правой ногой. Опасный признак, кстати…

– Дак это, они ж… нарушители всякие нехорошие, красавица… безобразники они!

– Ага, полностью согласна, ещё какие безобразники. Только у меня, дорогой дедушка, очень голова болит вот от этой штуки, – она раздражённо ткнула пальцем в обруч Сунь Укуна, – поэтому вы должны их немедленно ОТПУСТИТЬ!!!

В другой ситуации Глаша сама бы испугалась грохота собственного голоса, но сейчас ей было отнюдь не до хороших манер.

Когда в квартире стихло эхо, окончательно растерявшийся Кондратий разжал руки, и домовые оказались на свободе. Вдруг выяснилось, что старшая сестра Красивая умеет командовать не хуже капитана пиратского корабля. Ну или, на худой конец, боцмана…

– Так, теперь вы втроём быстро выметайтесь отсюда в Китай, или где там ваш Царь Обезьян живёт, а вы, дедушка, просто выметайтесь вон!!! Я же не посмотрю, что вы крутой сказочный инспектор, я сейчас вызову несказочных полицейских, и они отправят вас в несказочную тюрьму.

– Чёй-то я-то… меня-то за что? Я ж сюда по делу… по какому? Или я не сюда?

– Вот именно!

Через минуту магическим инспектором и не пахло.

– Вот это разошлась сестрица твоя, Егорка! Самого Кондратия из дома едва не взашей вытолкала! – Гаврюша уверенно шёл по сочной зелёной траве всё к той же китайской беседке.

Егор и Аксютка топали следом. Домовая восхищённо смотрела по сторонам, а мальчик, уже знакомый с китайскими пейзажами, больше внимания уделял разговору с другом.

– Вообще-то она воспитанная и вежливая. Бабушка её всегда в пример ставит.

– Ага, вежливая, – хмыкнула рыжая домовая. – Да ваша Глаша самая настоящая хулиганка. С такой бы я и в разведку пошла, и на вокзале заночевала…

– Тьфу на тебя! – огрызнулся Гаврюша. – Энто волшебный обруч так на неё влияет, не иначе. А потому снимать его надо поскорее.

Несколько минут троица шагала молча, задумавшись каждый о своём.

– Гаврюша, а почему небо такое серое?

– А я почём знаю? Может, Небесная Курица наврала да дождь устроить решила, а может, и того хуже – Сунь Укун разбушевался…

– Я Сунь Укун! Я Прекрасный Царь Обезьян! Хи-хи-хи! – вдруг раздалось над их головами, и с раскидистой ивы с треском, ветками и листьями слетел Сунь Укун, едва не приземлившись Егорке на голову.

– Ой! Смотрите, какая обезьянка! – на автомате ляпнула Аксютка.

– ОБЕЗЬЯНКА-А?!!

Царь Обезьян увеличился в размерах, так что скромная серая одежда треснула по швам и разлетелась в клочья и лоскуты, оставляя на его теле лишь набедренную повязку. Сунь Укун ударил огромным кулаком по стволу той самой ивы и выбил её из земли вместе с корнями, отправив плавать в озеро как никому не нужное бревно.

– Я Могучий Сунь Укун! Прекрасный Царь Обезьян! Великий Мудрец Равный Небу! Ты, неразумная маленькая букашка с волосами цвета мандариновой корки, как посмела ты назвать меня обезьянкой?! Я не обезьянка! Я – Сунь Укун!!!

Царь Обезьян топнул ногой, и земля пошла мелкими и крупными трещинами. Трава примялась и почернела. Глаза его горели красным огнём, а из носа вылетали облачка чёрного пара.

– Э-э-э… приве-ет… – неуверенно улыбнулась Аксютка и помахала ручкой.

– Прекрасный Сунь Укун, ты чё так вырос-то! На тебя и глядеть высоко, и кричать далеко. Уменьшись до человеческих размеров. И не кричи ты так. Мы уж поняли, что ты великий да прекрасный, а кто не понял, – Гаврюша сердито посмотрел на Аксютку, – тому ты доходчиво объяснил. Да?

– Ага! – уверенно кивнула девочка и улыбнулась.

Сунь Укун, мгновенно переходящий от ярости к веселью, легко уменьшился обратно и даже отвесил небольшой поклон, как в цирке.

– Приветствую тебя, мастер Гав Рил, великий Дух Дома. А кто эта необразованная девочка, закутанная в тряпьё нищенки?

– Чё?! Это мои лучшие колготки! Почти не штопанные! И на юбке только одна заплатка и та в тон!

– Молчи! – сквозь зубы прорычал Гаврюша.

– Сам молчи! Да я тут как королевишна перед ним стою, а он меня бомжихой обзывает! У меня, между прочим, косынка только вчера стиранная!

– Сожми свои губы в тонкую нить, юная гостья, которую никто не звал, и не спеши произносить необдуманные слова. – Сунь Укун схватил Аксютку за воротник кофточки, глядя ей прямо в глаза. – Иначе я заставлю тебя замолчать!