Туутикки Толонен - Бука

– Погодите-ка, – спохватилась Хилла. – Уруру, хочешь сказать, что на картинке – ты?

Бука помотала головой.

– Уруру, – сказала она, похлопав себя по груди. – Уруру-руру, – показала на книгу.

– Выходит, это некий Уруру-руру, – заключила Хилла.

Бука снова закрыла лицо руками и зарыдала. Хилла побежала за полотенцами. Майкки принялась гладить темную пыльную спину.

– Ну что ты, не плачь. Это же здорово, что Уруру-руру попал в книжку! Твой друг теперь знаменитость.

Бука обрыдала еще три полотенца и наконец успокоилась. Каапо и Хилла вытерли последние лужи и понесли полотенца в стирку – такие серые и мятые, точно ими вытирали двор.

– Теперь небось пить хочет, – заметила Хилла. – Столько воды нареветь!

– Надо вывести ее на улицу попить из какой-нибудь канавы, – сказал Каапо. – Но не сейчас, а когда стемнеет. Подумать только, наша Уруру знакома с этой старой букой из книги. Сколько же вообще на свете бук? Ничего-то мы не знаем.

– Ну ты давно подозревал, что они существуют, – ухмыльнулась Хилла (Каапо всегда боялся темноты).

Каапо швырнул в нее грязным полотенцем, но Хилла успела отпрыгнуть.

– Надо выяснить, не завелись ли буки у кого-нибудь еще, – продолжала Хилла. – Пойду-ка проведу маленькое расследование.

– Иди, – согласился Каапо.

– Эй! – закричала Майкки из гостиной. – Сообщение пришло! Наверное, от мамы. Прочитайте скорее! Телефон на кухне.

Каапо и Хилла, толкаясь, прибежали в кухню. Телефон лежал на столе посреди грязных вчерашних тарелок и объедков.

– Бука наша так себе хозяйка, – фыркнула Хилла, беря телефон. – И правда от мамы.

– Идите сюда читать! – снова закричала Майкки. – Я не могу сдвинуться.

– Почему?

– Уруру меня обнимает, – засмеялась Майкки. – И очень крепко!

– Значит, ты станешь вся серая, – заключила Хилла, входя в гостиную.

Майкки выглядела так, будто попала в песчаную бурю. А бука крепко держала ее мохнатыми лапами.

– Ну и ладно. Что мама пишет? – Майкки выглянула из-за букиного плеча.

Каапо прочел:

– «Дорогие дети! Все ли у вас хорошо? Папа приехал? Еда еще есть? Ужасно по вам скучаю. В Лапландии красиво. Скоро будет завтрак. Потом распишут дальнейшую программу. Пишите! Что там бука? Очень, очень соскучилась. С приветом, мама».

– Ну, ответьте же ей скорее! – потребовала Майкки. – «Дорогая мама, Незримый Глас пока не показывался. Бука очень добрая и любит обниматься. Ночью мы с ней гуляли в лесу. Никто больше не убирается, а бука наплакала целую грязную лужу в гостиной, но мы все вытерли».

– После такого письма маме точно будет не до отдыха, – заметила Хилла.

– А что же тогда писать? – удивилась Майкки.

– Ну, например, так. – Каапо начал набирать эсэмэску. – «Мама, мы тоже очень скучаем. У нас все хорошо. Бука добрая и хорошо о нас заботится…»

Хилла оглядела понурую, заплаканную буку, обнимающую Майкки, и фыркнула. Майкки бросила на нее укоризненный взгляд. Каапо продолжил:

– «В общем, все хорошо…»

– Не пиши так часто, что все хорошо. Это звучит подозрительно. Мама догадается, что мы что-то скрываем.

– Точно. – Каапо стер последнюю фразу. – А тогда что еще?

Хилла перехватила телефон и начала писать сама:

– «Мы прибрались. Едим здоровую пищу. Спаржу с хлебом и простоквашей. Соблюдаем режим. Надеемся, что тебе нравится на отдыхе! Папа еще не приехал, но скоро приедет. Пиши!»

– Мы ведь не прибирались и не ели никакой спаржи, – проговорил Каапо, но примолк, когда Хилла со значением приподняла брови.

– Давайте напишем, как зовут буку? – предложила Майкки, снова чихнув.

Бука заворчала и замотала головой.

– Ладно, не будем, – успокоила ее Майкки. – Все, отправляю, – сообщила Хилла. – Пойдемте завтракать, – сказала Майкки. Бука выпустила Майкки из объятий и вскочила на ноги. Все-таки она была домохозяйственная бука.

– А после завтрака Хилла пойдет спрашивать соседей, нет ли у них бук, – напомнил Каапо.

– И я, – радостно закричала Майкки.

– А ты нет, – отрезала Хилла.

– А мы с тобой и Уруру почитаем книжку про буку, – пообещал Каапо. – И подождем Незримого Гласа. Он уже вот-вот приедет.

Майкки фыркнула и оглядела свои посеревшие руки:

– Нет, пойду-ка я лучше в ванную.

Каапо и Хилла переглянулись:

– Хорошая идея.

Хилла снова позвонила в звонок у двери Оскара.

Дзынь-дзынь… – отозвалось в коридоре за дверью.

Никаких других звуков не последовало – тихо, как в египетской пирамиде, ни голосов, ни шагов, ни бормотания телевизора. Даже мумии не бродят. Куда все подевались? Не только Оскар, а вообще все? Все приятели, все знакомые? Дом точно опустел.

Оскар был не первым, к кому Хилла зашла, да и с чего бы? Ходили в один класс, играли в одной футбольной команде, вот и все. Она с трудом вспомнила, где он живет. Но больше Хилле никто не приходил в голову, она и так обежала уже всех знакомых, вот просто всех до одного.

Хилла позвонила в третий раз.

Дзынь-дзынь… – и вновь тишина.

Хилла вздохнула и присела на ступеньки. Коридор был пустым и гулким, автоматическая лампочка скоро погаснет. Ну и ладно. Кому нужен свет, если нет людей? Скоро и сам дом исчезнет под серой бучьей пылью.

Свет выключился, но Хилла не двинулась с места. Какая разница, сидеть под дверью едва знакомого Оскара со светом или в темноте? Хилла закрыла глаза. В голове было так же тихо и темно, как и в коридоре.

Послышался шорох. Совсем легкий шорох, похожий на шаги. И еще. Чуть слышно стукнула внутренняя дверь. Хилла приоткрыла глаза. На двери Оскара приподнялась крышка щели для писем, оттуда вырвался слабый луч света.

– Темно, – шепнул детский голос. Это был не Оскар. – Она ушла.

«Это они про меня», – с изумлением осознала Хилла. Почему же они не открыли?

Щель для писем закрылась, звуки стали тише, но их все еще можно было разобрать. Хилла злорадно усмехнулась. Правильно мама говорит: если не хочешь выбалтывать свои секреты всему свету – закрывай внутреннюю дверь! Видимо, Оскару родители такого полезного совета не давали.

Неудивительно, что у Хиллиной мамы выросла такая ловкая и сообразительная дочь. Сейчас она сообразила на цыпочках подкрасться к двери, приоткрыть щель для писем и… И что дальше? Хилла задумалась всего на миг, а по ту сторону уже заметили открывшуюся крышку.

– Она двигается, – испуганно выдохнули за дверью. Голос был совсем детский – наверное, сестренка Оскара.

– Ты ее не закрыла, – прошептали в ответ.

– Закрыла! Там кто-то есть.

– Значит, ветер, – вот это, похоже, сказал Оскар.

Хилла услышала голос одноклассника, и ее осенило. Это же Оскар, известный трусишка! Однажды в спортзале погас свет, и он, бедняга, чуть не описался. Особенно когда Хилла заухала по-привиденчески… И Хилла использовала старый трюк снова.