Вячеслав Шугаев - Дед Пыхто

— Ну, мышонка! Бежим. На слоне покатаемся, льва за ушами почешем. Не плачь, девчонка! Пройдут дожди.

— Какие дожди?

— Да, песня такая есть, я еще в садике учил.

— Не могу я бежать. Мне еще двадцать минут стоять.

— Так кто узнает, Алена!?

— Мама.

— Да а… А ты сознаешься. Скажешь, двадцать минут не до стояла. Осознала, мол, свою вину и не достояла.

— Мама обязательно спросит, как осознала?

— Скажешь: глубоко!

— Да?! — Слезы мгновенно начали испаряться. — Ведь не каждый раз глубоко осознаешь, правда?

— О чем разговор. Бежим.

— Бежим, — Алена похлопала ладошками по щекам — будто и не ревела. Взяла карандаш, на клочке бумаги написала: «Ушла гулять, скоро буду. К. в 45-й», т. е. ключ у соседей! в 45-й квартире. Закрыла дверь и вставила записку в замочную скважину.

— Побежали!

Звери подходили к Главной площади города. Главный слон спросил медвежонка:

— А где же люди?

— А это кто вам, звери, что ли? — Медвежонок кивнул на орущих, хохочущих, бегущих ребятишек.

— Вот уж, действительно, слона-то я и не приметил.

Главный слон покряхтел, покашлял, почесал хоботом в затылке:

— Что-то я не так сказал? Или, как у вас говорят, сморозил.! Ты, п…и…и… — трудные у вас, все-таки слова!

— Петя? — подсказал медвежонок.

— Нет, «Петю» я помню- Это когда хочешь быть очень вежливым, тогда говоришь «Петя». Другое «п» забыли

— Парень?

— Вот-вот! Ты. парень, не обижайся. Не привык я пока. Все такие обидчивые здесь — слова не скажи. Я и так стараюсь молчать. В Африке, там проще: как скажу, так и будет. Меня там уважа-а-ли, — вздохнул Главный слон. — Я хотел спросить, где большие люди? Эти малявки (у нас в Африке ребятишек так ласково называют), конечно, тоже люди, и очень приветливые, но пойми, парень, их радостью сыт не будешь. А у меня уж давно в животе от голода бурчит. Что есть будем, где жить будем — вот что меня волнует, парень!

— Это верно. Так недолго и ноги протянуть.

Откуда-то взявшаяся мартышка запрыгала вокруг медвежонка, захлопала в ладоши:

— Остроумно! Очень! А-ха-ха-ха! Недолго ноги протянуть! Браво! Ура! Я так и вижу себя протянувшей ноги — я так устала, так устала! Уважаемый Мишук! Значит, ты считаешь, нам недолго ждать заслуженного отдыха?

Медвежонок замялся:

— Ну, как тебе сказать. Я другой отдых имел в виду.

Вмешался Главный слон:

— Понял я твои «протянутые ноги». Я теперь многое понимаю. Раньше, веришь, времени думать не было. Жара африканская, духота, крокодилы зеленые в глазах так и прыгают. А тут прошелся по… как же, как же?., хо-ло-дочку, голова ясная стала, и все думает, думает. Ты мне, парень, вот что скажи: тебя грамоте учили?

— Слегка. Чтоб не сильно утомлялся. А что, заметно?

— Еще как. Ты очень ученый медвежонок. Ты много знаешь.

Медвежонок застеснялся, морда прямо-таки пламенем вспыхнула:

— A-а… Все знания из книг. Вернее, из одной книги. У нас в тайге медведь такой есть. Потапыч, в пятой берлоге живет — вот он и учил меня. И других медвежат. Соберет нас на полянке и читает книжку. Называется «ЖЗМ» — «Жизнь замечательного медведя». Из нее я и нахватался.

— Понятно. Жаль, у меня в детстве не было такого Потапыча. Сейчас до всего сам дохожу. Но где же все-таки большие люди?

— Кто где. Кто работает, кто веселится.

— И как веселятся большие люди?

— На гармошке играют, песни поют, кренделя откалывают.

— Очень интересно. И долго веселятся?

— До упаду.

— Веселятся на сытый желудок?

— Как правило. Но бывают исключения. Вот если вы начнете веселиться, это будет исключение.

— Я не начну, — в который уже раз вздохнул Главный слон.

— Все. Пришли, — медвежонок остановился под балконом розового двухэтажного дома. — Вот здесь находится Главный человек. Подсадите меня.

Главный слон аккуратно обхватил его хоботом и аккуратно перенес на балкон. Медвежонок запел приятным баском и стал подыгрывать себе на гитаре, которую чудом где-то раздобыл-

— О, выйди, любезный, скорей на балкон!

Главный человек вышел, поклонился:

— Приветствую честную компанию.

Главный слон вежливо протрубил:

— Здравствуй: Петя!

— Вы, между прочим, ошиблись, уважаемый. Меня зовут Иван Иваныч.

— Что ж… Если вам не хватает «Пети», я с удовольствием исправлюсь. Здравствуйте, Иван Иваныч.

— Мое почтение.

— Вот мы пришли, Иван Иваныч.

— Вижу. Зачем пожаловали?

— Хотим навеки поселиться в вашем прекрасном городе.

— И что собираетесь делать?

— Работать и веселиться.

— Похвальное желание. Но без проволочек скажу: мы вас, между прочим, не ждали и принять не сможем.

Протяжный жалобный стон повис над площадью — последние силы вкладывали звери в этот стон.

— Понятно. — Главный слон задумчиво покачал хоботом и вдруг жалобно затрубил. — Горе нам! — он втянул в хобот побольше пыли и посыпал ею уши — есть такой обычай в Африке: посыпать уши пылью, и когда какому-нибудь зверю хотят напомнить о несчастья, о неприятности, случившейся с ним, тогда ему говорят: «Стряхни пыль с ушей».

Но Главный слон мгновенно взял себя в руки, особенно горевать не стал, сообразив, что не слоновье это дело хныкать да жаловаться.

— Но как же так, Иван Иваныч! Нехорошо получается. Сами пригласили, а теперь от ворот поворот, как говорит наш замечательный проводник. Через океан проплыли, через тайгу прошли. Нет к прошлому возврата, И в сердце нет огня. Или ноги протянем здесь, или вы нас накормите, напоите и спать уложите.

— Заявляю вам совершенно ответственно: никакого приглашения мы не посылали. Поэтому повторяю: ничем не могу вам помочь. Устраивайтесь, между прочим, сами.

— Но, но, но… — Главный слон от волнения и обиды начал заикаться. — К-как же сами? Было приглашение, Иван Иваныч, было! Клянусь зелеными холмами Африки!

— Где это приглашение? Покажите! Телеграмму, письмо, вообще, бумагу. В которой черным по белому написано: приглашаются африканские звери в таком-то количестве, для постоянного места жительства. Покажите, и дело о концом.

Главный слон величественно отпрянул и величественно протянул известную телеграмму.

— Вот и бумага. Хотя приглашения я ношу в своем сердце, — Но это же частная, личная телеграмма! Мало ли о чем мечтают девочка Алена и мальчик Сашка Деревяшкин. А сердце, между прочим, к делу не пришьешь.

— Но поймите, Иван Иваныч. Что за жизнь, в которой звери сами по себе, а дети — сами по себе? Когда при невиданном размахе строительства нет следов невиданных зверей?

Главный человек приказал:

— Эй, поскорей! Приведите сюда Алену и Сашку Деревяшку… Прошу извинить, Деревяшкина. Это я его после работы Деревяшкой зову.