Английские народные сказки

Выходит, одну дуру набитую он уже встретил!

Пошел он дальше и все шел и шел, пока не дошел до придорожной гостиницы, где и надумал переночевать. Но в гостинице было полным-полно, и ему дали комнату на двоих. На вторую кровать лег другой путник: он был славный малый, и они быстро подружились. А утром стали они одеваться, и вот джентльмен видит: подошел его сосед к комоду, повесил на ручки ящика свои штаны, а сам как разбежится и — прыг! — да мимо, не попал ногами в штаны. Опять разбежался, опять мимо прыгнул. И так раз за разом. А джентльмен глядит на него, дивится и гадает: что это он затеял? Наконец, парень остановился и стал лицо платком вытирать.

— О господи! — говорит. — Беда мне с этими штанами — до чего неудобная одежда! Ума не приложу, и кто их только выдумал! Каждое утро добрый час проходит, пока в них попадешь. Прямо упарился! Ну, а как вы со своими управляетесь?

Джентльмен покатился со смеху. Посмеялся вволю, потом показал парню, как надо штаны надевать. Тот долго благодарил его и уверял, что сам он никогда бы до этого не додумался.

Тоже был дурак набитый!

А джентльмен снова отправился в путь. Подошел к деревне, а за деревней был пруд, и у пруда собралась толпа народу. Все шарили в воде, — кто метлами, кто граблями, а кто вилами. Джентльмен спросил: что случилось?

— Ужасное несчастье! — ответили ему. — Луна в пруд упала! Ловим ее, ловим — никак не выловим!

Рассмеялся джентльмен и посоветовал дуракам искать луну не в пруду, а на небе — в воде-то ведь только ее отражение. Но они и слушать его не захотели: так обругали, что он поспешил убраться подобру-поздорову.

Вот он и узнал, что на свете дураков немало и многие еще глупее, чем его невеста и ее родители. И джентльмен вернулся домой и женился на фермерской дочке.

И если они после этого не зажили счастливо, то кто-кто, а уж мы с вами тут ни при чем.

Жила на свете женщина. Испекла она как-то пять паштетов, а когда вынула их из духовки, корочка оказалась такой перепеченной, такой твердой, что не разгрызешь ее. Вот она и говорит своей дочке:

— Поставь-ка, доченька, паштеты вон на ту полку! Пусть полежат себе там немножко, может еще подойдут.

Она хотела сказать, что корочка у паштетов станет помягче.

А девушка подумала: «Что ж, если еще подойдут, так эти я сейчас съем», — и принялась уплетать паштеты за обе щеки. Все дочиста съела, ни одного не оставила.

Вот пришло время ужинать, мать и говорит дочке:

— Пойди-ка, принеси один паштет! Я думаю, они уже подошли.

Девушка пошла на кухню, но не увидела там никаких паштетов, а только пустую посуду.

Вернулась она назад и говорит:

— Не подошли еще.

— Ни один? — спрашивает мать.

— Ни один, — отвечает дочка.

— Ну, подошли ли, нет ли, — говорит мать, — все равно один съедим за ужином.

— Как так съедим? — удивилась девушка. — Да ведь они еще не подошли!

— Какие ни есть, все равно съедим, — говорит женщина. — Поди принеси самый лучший.

— Ни лучших, ни худших нету, — говорит девушка. — Какие были, я все съела. Значит, и взять их неоткуда, пока еще не подойдут.

Ну, мать видит — делать нечего. Придвинула к двери прялку и стала прясть. Сама прядет, сама подпевает:

А в это время шел по улице король. Услыхал он, что она поет, да не разобрал, про кого. Остановился и спрашивает:

— Про кого это ты поешь?

Матери стыдно было признаться, что ее дочь натворила, и она стала петь так:

— Бог мой! — воскликнул король. — Я отроду не слыхивал, чтобы кто-нибудь прял так быстро! — Потом он сказал женщине: — Послушай, я давно ищу себе невесту, а сейчас решил жениться на твоей дочери. Но запомни: одиннадцать месяцев в году твоя дочь будет есть все кушанья, какие захочет, будет носить все платья, какие выберет, будет веселиться, с кем пожелает. Но последний месяц в году она должна будет прясть по пяти мотков в день, а не то я ее казню.

— Хорошо, — согласилась мать; очень уж ей захотелось выдать дочку за самого короля.

«Ну, а насчет того, чтобы прясть по пяти мотков в день, — решила она, — придет время, как-нибудь вывернемся; да скорей всего он и вовсе про них позабудет».

Сыграли свадьбу. Одиннадцать месяцев молодая королева ела все кушанья, какие хотела, носила все платья, какие выбирала, да и веселилась, с кем желала.

Когда же одиннадцатый месяц подходил к концу, она стала подумывать о том, что скоро придется ей прясть по пяти мотков в день. «Помнит или не помнит об этом король?» — гадала она.

Но король об этом ни словом не обмолвился, и она решила, что он позабыл о своей угрозе.

Однако в самый последний день одиннадцатого месяца король отвел жену в какую-то комнату, которой она еще не видела. В комнате было совсем пусто; только прялка стояла да скамеечка.

— Ну, милая, — сказал король, — завтра я запру тебя в этой комнате. Тебе оставят еду и льняную кудель, и если к вечеру ты не спрядешь пяти мотков, слетит твоя голова с плеч!

И он ушел по своим делам.

Бедняжка перепугалась — ведь она всю жизнь была с ленцой, а прясть и вовсе не умела. «Что со мной будет завтра? — думала она. — Помощи-то ждать неоткуда!» Села она на скамеечку и, ах, как горько заплакала!

Вдруг слышит — кто-то тихонько стучится. Она встала и быстро открыла дверь. И что же она увидела? Крошечного черного бесенка с длинным хвостом. Он взглянул на нее с любопытством и спросил:

— О чем ты плачешь?

— А тебе что?

— Да так просто. А все-таки скажи, о чем ты плачешь?

— Если и скажу, лучше мне не станет.

— Кто знает! — проговорил бесенок и вильнул хвостиком.

— Что ж, — вздохнула королева, — хоть лучше мне и не станет, но, пожалуй, и хуже не будет.

Взяла да и рассказала ему и про паштеты и про мотки — словом, про все.

— Вот что я для тебя сделаю, — сказал черный бесенок. — Каждое утро я буду подходить к твоему окну и забирать всю кудель, а вечером приносить мотки пряжи.

— А сколько ты за это возьмешь? — спросила королева.

Бесенок покосился на нее и ответил:

— Каждый вечер я до трех раз буду спрашивать тебя, как меня зовут. Если к концу месяца не угадаешь, будешь моей!

Королева подумала, что за целый-то месяц она уж, конечно, отгадает его имя, и ответила:

— Хорошо, я согласна.

— Вот и ладно! — обрадовался бесенок и быстро завертел хвостиком.

На другое утро король отвел жену в комнату, куда уже принесли льняную кудель и еду на один день, и сказал:

— Вот тебе кудель, милая, и если к вечеру ты ее не спрядешь, не сносить тебе головы!