Марсель Эме - Как запело дерево

— А как они ныряют, Льомик! Могут уйти на двадцать метров в глубину и никогда не упустят добычи. В охоте с ними разве что бакланы сравнятся.

Мне нравятся глупыши. Они живут, полагаясь только на себя, и отважно охотятся. А поморников и чаек я не люблю. Эти попрошайки вечно крутятся вокруг лодки; стоит только отвернуться, как они выхватывают рыбу из корзины и удирают, как воришки.

Ну а тупик — самая забавная птица. Посмотришь на него — просто умора: черный толстый клюв, а под глазами белые с красным мешки, как будто ему кто-то фонарей наставил. В воде тупики вертятся как волчки: ныряют, кувыркаются назад — прямо клоуны!

Ну вот, опять я заболтался, а пора бы и до Пик-Квика добраться.

Итак, «Пенн-дю» шел в ста футах от Рузика. Стоял нестерпимый гам.

Глупыши все время кидались вниз, а чайки кричали, будто глухие. Все шумели, галдели, словно ругались друг с другом, хлопали крыльями и дрались.

«Ну и глотки у этих чаек! — подумал я про себя. — Вот уж где не поспишь, так это на Рузике».

Я сидел у руля, а дедушка ловил омаров.

И вдруг: «Пик-квик! Пик-квик!»

Птица с черной головой, черной спинкой и белым животом плыла за «Пенн-дю», хлопала короткими крыльями и кричала: «Пик-квик! Пик-квик!»

Я решил, что это пингвиненок. Он щелкал клювом, будто просил о помощи, и метался вокруг лодки, не решаясь отплыть от нее.

— Дедушка, этот пингвин, наверное, ранен.

— Это не пингвин, Льомик, а кайра.

Дедушка спокойно погрузил корзину в воду, я запустил мотор, и только потом он перегнулся через борт и стал разглядывать птенца: тот рвался вперед, орудуя крыльями, как веслами.

— Да не ранен этот Пик-Квик. Он совсем еще маленький, родился в этом году. Наверное, упал со скалы и потерялся.

«Пик-квик! Пик-квик!»

Птенец, казалось, выбивался из сил. Временами он заваливался на бок, исчезал в волнах и тут же, как пробка, выскакивал на поверхность. Он цеплялся за нас, как утопающий за спасательный круг. Почему — не знаю, может быть, на его птичий взгляд, «Пенн-дю» был похож на утес.

— Дедушка, если он будет так метаться, его надолго не хватит. Может, посадим его в сачок и довезем до острова?

— Только нам и дела, что потерявшихся птенцов развозить, — проворчал дедушка в усы.

— Дедушка, у него такой несчастный вид, что я сам сейчас заплачу! — Я знаю, что после этих слов дедушка согласится на все.

— Ну ладно, если уж ты так хочешь, сажай этого беспризорника в сачок. Колония кайр — по ту сторону мыса, мы подойдем к кромке берега, и ты сразу же выпустишь своего Пик-Квика в воду.

— Дедушка, а родителей своих он найдет, как ты думаешь?

— Я ничего не думаю, малыш, но я слышал от одного ученого из института океанографии в Роскофе, что у кайр не бывает сирот, и, если птенец отбился от родителей, о нем заботится вся стая. А это значит, что кормильцев у твоего Пик-Квика будет достаточно.

Все это время Пик-Квик кричал во все горло, вертясь и ныряя у самой кормы, как будто понимал, что его не оставят в беде. Круглые глаза его блестели, как два уголька. Как только я опустил сачок в воду, он сделал кувырок и оказался в сачке. Вот потеха! Ну прямо заднее сальто. По-моему, птенец нарочно выкидывал всякие клоунские штучки, чтобы понравиться нам. Мне ничего не стоило втащить его в лодку, а дедушка взялся за руль.

«Пик-квик! Пик-квик!» Он вертел клювом направо и налево, вытягивал шею и бил крыльями, стряхивая капли воды. Вид у него был вполне довольный.

Кайры — это что-то вроде пингвинов. Они так же переваливаются на своих перепончатых лапах и шевелят крылышками — наверное, чтобы удержать равновесие.

Пик-Квик подпрыгивал, выпятив белую грудь и подбрасывая вверх кругленькое брюшко. Черный фрак, белая рубашка — настоящий нотариус, сантиметров тридцати ростом.

«Пик-квик! Пик-квик! Пик-квик!» Ну прямо серенаду завел!

Дедушка вел баркас вокруг мыса, а я кормил Пик-Квика кусочками макрели. Он широко разевал рот, и я засовывал туда полоски рыбы. Пик-Квик пожирал их с жадностью проголодавшей целую неделю вороны.

Колония кайр — дедушка называет ее птичьим базаром — разместилась по всем уступам скал. Целое племя! Повсюду — на камнях и на воде — были кайры, черно-белые, сидящие вплотную друг к другу, как редиски в пучке. Кайры плавали, ныряли, кувыркались… Миллион Пик-Квиков, и все кричат так, что хоть уши затыкай. Ну, может, я преувеличиваю, не миллион, по уж не меньше тысячи.

Дедушка развернул лодку, и мы вплотную подошли к большому плоскому камню. Это была вышка для прыжков в воду, терраса и вестибюль замка кайр.

Наш Пик-Квик не обращал на сородичей никакого внимания. Он с такой скоростью заглатывал ломтики рыбы, что я еле успевал их нарезать.

— Спусти его в воду! — прокричал дедушка.

Он почти что проревел эти слова, так как шум стоял невыносимый. У меня защемило сердце, когда я выбросил Пик-Квика за борт. Он шлепнулся в воду, как резиновый утенок, и стал качаться вправо и влево, пытаясь сохранить равновесие.

«Пик-квик! Пик-квик! Пик-квик!»

Я думал, что он обрадуется своим, будет прямо ликовать при встрече. Что бы вы почувствовали, если бы затерялись среди чужих, а потом вас вернули бы в семью? Конечно, подпрыгнули бы от радости и бросились в объятия родственников. Ну а с потерявшимся Пик-Квиком вышло совсем по-другому. Пока дедушка отводил «Пенн-дю» от скалы, стая взрослых кайр — их было десять или двенадцать, если не больше, — окружила Пик-Квика и давай лупить его клювами. На родственные объятия это было как-то не похоже.

Помните историю про слоненка, жившего на берегу реки Лимпопо, которого все родственники колотили за неуемное любопытство? Не знаю уж, что натворил Пик-Квик, но взбучку он получил основательную.

Бедный сиротка, как нелюбезно встретили его сородичи! Пик-Квик изо всех сил бил крылышками по воде, и ему удалось вырваться из круга. Он подплыл к «Пенн-дю», а взрослые кайры преследовали его, выкрикивая какие-то угрозы.

Потрясенный дедушка потирал себе нос большим пальцем — он всегда делал так, когда был чем-то озадачен. А сейчас он также, как я, не понимал, что происходит с Пик-Квиком.

— Они прогоняют его, как нечестивца; черт меня побери, если я понимаю, в чем здесь дело!

Да, плохо пришлось бедному Пик-Квику. Вместо того чтобы приютить своего собрата, кайры гнали его прочь.

Пик-Квик на минуту заколебался и остановился. А эти взрослые негодяи тут же окружили его и устроили ему новую головомойку. Другие кайры, рассевшись на разных ступенях утеса, словно зрители на трибунах стадиона, кричали и хлопали крыльями, как будто приветствовали удар центрального нападающего. А Пик-Квик был для них, видимо, вместо футбольного мяча.

— Дедушка, они же забьют его насмерть!

— М-да, пожалуй с них станется! Если кайры хотят прогнать кого-то из своих, но злости с ними никакие птицы не сравнятся. Хотел бы я, чтобы тот самый ученый из Роскофа объяснил мне, что здесь творится… Пик-Квик твой вроде как зачумленный… этакий козел отпущения.