Валентина Осеева - Любимые сказки и рассказы

На голове у этого дяденьки была шляпа. А на шляпе наша

каша. Она лежала почти в середине шляпы, в ямочке, и немнож-

ко по краям, где лента, и немножко за воротником, и на плечах,

и на левой брючине. Он как вошёл, сразу стал заикаться:

- Главное, я иду фотографироваться". И вдруг такая история".

Каша". мм". Манная". Горячая, между прочим, сквозь

шляпу и то ... жжёт". Как же я пошлю своё фото". когда я весь

в каше?!

Тут мама посмотрела на меня, и глаза у неё стали зелёные,

как крыжовник. А уж это верная примета, что мама ужасно

рассердилась.

- Извините, пожалуйста, - сказала она тихо, - разрешите,

я вам почищу, пройдите сюда!

И они все трое вышли в коридор.

А когда мама вернулась, мне даже страшно было на неё

взглянуть. Но я себя пересилил, подошёл к ней и сказал:

-Да, мама, ты вчера правильно сказала. Тайное всегда становится

явным!

Мама посмотрела мне в глаза. Она смотрела долго-долго

и потом спросила:

-Ты это запомнил на всю жизнь?

И я ответил:

-Да.

Однажды вечером я сидел во дворе, возле песка, и ждал

маму. Она, наверно, задерживалась R институте, или в магазине,

или, может быть, долго стояла на автобусной остановке. Не

знаю. Только все родители нашего двора уже пришли, и все

ребята пошли с ними по домам и уже, наверно, пили чай

с бубликами и брынзой, а моей мамы всё ещё не было ...

И вот уже стали зажигаться в окнах огоньки, и радио

заиграло музыку, и в небе задвигались тёмные облака - они

были похожи на бородатых стариков ...

И мне захотелось есть, а мамы всё не было, и я подумал, что,

если бы я знал, что моя мама хочет есть и ждёт меня где-то на

краю света, я бы моментально к ней побежал, а не опаздывал

бы и не заставлял её сидеть на песке и скучать.

И в это время во двор вышел Мишка. Он сказал:

- Здорово!

И я сказал:

- Здорово!

Мишка сел со мной и взял в руки самосвал.

- Ого! - сказал Мишка. - Где достал? А он сам набирает

песок? Не сам? А сам сваливает? Да? А ручка? Для чего она? Её

можно вертеть? Да? А? Ого! Дашь мне его домой?

Я сказал:

- Нет, домой не дам. Подарок. Папа подарил перед

отъездом.

Мишка надулся и отодвинулся от меня. На дворе стало ещё

темнее.

Я смотрел на ворота, чтобы не пропустить, когда придёт мама.

Но она всё не шла. Видно, встретила тётю Розу, и они стоят

и разговаривают и даже не думают про меня. Я лёг на песок.

Тут Мишка говорит:·

- Не дашь самосвал?

- Отвяжись, Мишка.

Тогда Мишка говорит:

- Я тебе за него могу дать одну Гватемалу и два Барбадоса!

Я говорю:

- Сравнил Барбадос с самосвалом".

А Мишка:

- Ну, хочешь, я дам тебе плавательный круг?

Я говорю:

- Он у тебя лопнутый.

А Мишка:

- Ты его заклеишь!

Я даже рассердился:

- А плавать где? В ванной? По вторникам?

И Мишка опять надулся. А потом говорит:

- Ну, была не была! Знай мою доброту! На!

И он протянул мне коробочку от спичек. Я взял её в руки.

- Ты открой её, - сказал Мишка, - тогда увидишь!

Я открыл коробочку и сперва ничего не увидел, а потом

увидел маленький светло-зелёный огонёк, как будто где-то

далеко-далеко от меня горела крошечная звёздочка, и в то же

время я сам держал её сейчас в руках.

- Что это, Мишка, - сказал я шёпотом, - что это такое?

- Это светлячок, - сказал Мишка. - Что, хорош? Он

живой, не думай.

- Мишка, - сказал я, - бери мой самосвал, хочешь?

Навсегда бери, насовсем! А мне отдай эту звёздочку, я её

домой возьму".

И Мишка схватил мой самосвал и побежал домой. А я остался

со своим светлячком, глядел на него, глядел и никак не мог

наглядеться: какой он зелёный, словно в сказке, и как он хоть

и близко, на ладони, а светит, словно издалека." И я не мог

ровно дышать, и я слышал, как стучит моё сердце, и чуть-чуть

кололо в носу, как будто хотелось плакать. И я долго так сидел,

очень долго. И никого не было вокруг. И я забыл про всех на

белом свете.

Но тут пришла мама, и я очень обрадовался, и мы пошли

домой. А когда стали пить чай с бубликами и брынзой, мама

спросила:

- Ну, как твой самосвал?

А я сказал:

- Я, мама, променял его.

Мама сказала:

- Интересно! А на что?

Я ответил:

- На светлячка! Вот он, в коробочке живёт. Погаси-ка свет!

И мама погасила свет, и в комнате стало темно, и мы стали

вдвоём смотреть на бледно-зелёную звёздочку.

Потом мама зажгла свет.

- Да, - сказала она, - это волшебство! Но всё-таки как ты

решился отдать такую ценную вещь, как самосвал, за этого

червячка?

- Я так долго ждал тебя, - сказал я, - и мне было так

скучно, а этот светлячок, он оказался лучше любого самосвала

на свете.

Мама пристально посмотрела на меня и спросила:

- А чем же, чем же именно он лучше?

Я сказал:

- Да как же ты не понимаешь?! Ведь он живой!

И светится!"

Яникогда я не забуду этот зимний вечер. На дворе было

холодно, ветер тянул сильный, прямо резал щёки, как кинжалом,

снег вертелся со страшной быстротой. Тоскливо было

и скучно, просто выть хотелось, а тут ещё папа и мама ушли

в кино. И когда Мишка позвонил по телефону и позвал меня

к себе, я тотчас же оделся и помчался к нему.

Там было светло и тепло и собралось много народу, пришла

Алёнка, за нею Костик и Андрюшка. Мы играли во все игры,

и было весело и шумно. И под конец Алёнка вдруг сказала:

- А теперь в прятки! Давайте в прятки!

И мы стали играть в прятки . Это было прекрасно, потому

что мы с Мишкой всё время подстраивали так, чтобы водить

выпадало маленьким: Костику или Алёнке, - а сами всё время

прятались и вообще водили малышей за нос.

Но все наши игры проходили только в Мишкиной комнате,

и это довольно скоро нам стало надоедать, потому что комната

была маленькая, тесная и мы всё время прятались за портьеру,

или за шкаф, или за сундук, и в конце концов мы стали