Дмитрий Нагишкин - Сказки народов Востока

Ходят нанаи голодные.

Вынул Иван из-за пазухи зерна малые, в землю бросил. Полезла из земли зеленая трава. Пожелтела. В колосьях у нее желтые семечки набухли. Взял те семечки Иван, между камнями размолол — белая пыль из тех семечек стала. Ту пыль с амурской водой Иван смешал — тесто сделал. Из того теста лепешек напек. Нанаям дал: «Ешьте!»

Съели нанаи. Вкусно! Тут сразу у них столько силы прибавилось, сколько никогда после пищи не прибавлялось.

На охоту нанаи пошли.

И Бамба с Иваном на охоту пошли.

— Хочу сохатого добыть, — говорит Иван. — Пойдем на гольцы-солонцы!

— Там Агды — гром — живет, — говорит Бамба.

Не испугался Иван. А от побратима как можно отстать— лицо потеряешь, пошел и Бамба. Стал Иван из своей палки палить, такой гром поднял, что Агды из тех гольцов улетел.

— Здесь охотничье место хорошее, — говорит Иван. — Где же твой Агды?

Вот пошли побратимы дальше. В болото попали. Видит Бамба: стоит на пути горбатый маленький человек на одной ноге, глаза у него синим огнем горят.

— Не ходи, Иван! — кричит Бамба. — Там горбатый Боко — черт— стоит. Заведет, погубит.

Говорит Иван:

— Этот, что ли, черт Боко? — и хвать Боко за единственную ногу — да себе под ноги, чтобы ту трясину пройти.

Видит Бамба: лежит Боко — не Боко, а сучок еловый. А Боко будто и не бывало! Через реку переходить стали— видит Бамба: чьи-то седые космы полощутся, в воде зеленые глаза блестят.

— Не ступай в реку! — говорит Бамба Ивану. — Видишь, Ганка-старик в воде лежит, нас поджидает. Видишь, руку железную выставил!

А Иван в воду нырнул, хвать того черта седого! Из реки вынырнул — в руках коряжина сосновая да щука зубастая, что под коряжиной той сидела. Съели щуку Иван да Бамба и дальше пошли. Так Бамба и не видал больше Ганка-черта.

Пошли побратимы через горы. Дрожит Бамба от страха — теми местами они идут, где Какзаму людей подстерегает. Только Бамба подумал про Какзаму, а Какзаму тут как тут. Красные глаза на людей таращит, руки к ним протягивает, вот-вот зацепит и в камни обратит.

— Иван! — кричит Бамба. — Бежим отсюда, на траву бежим, там над нами Какзаму не властен!

Оглянулся Иван да как хватит того Какзаму железной палкой! Только искры во все стороны полетели! Закрылись глаза Какзаму… Глядит Бамба — стоит камень серый, мхом поросший, никакого Какзаму нет. «Притаился», — думает Бамба, идет за Иваном, оглядывается. Нет Какзаму, и только! Пропал от удара Ивана.

— Ну, где твой Химу-черт живет? — спрашивает Иван у Бамбы.

Только сказал он это — побратимы до озера дошли, — а Химу уже ползет на них, извивается, огнем дышит. Закричал Бамба, бежать хотел, а Иван ему:

— Ты чего же это, Бамба? Пала не видал, что ли?

Обернулся Бамба — нет Химу и словно не бывало.

Верно, горит трава, огонь, будто змея, по земле ползет. Верно, камни вокруг, как чешуя, лежат. А Химу нет! Вздохнул тут Бамба свободно.

Видит: никаких чертей нет, а стоит он с Иваном на своей земле — оба сильные, оба храбрые, оба охотники, оба богатыри, только Иван постарше будет. И кругом нее понятно: в лесу деревья растут, в тайге звери живут, в реке рыба плавает, на горах камни лежат. Подумал, подумал Бамба и вдруг говорит:

— Значит, теперь и сказки наши пропали. Про таежных людей, про водяных людей, про горных людей сказки пропали.

— Ничего, — говорит Иван, — теперь другие сказки пойдут! Разве не сильный ты? Разве не храбрый ты? Своей земли разве не хозяин ты? Разве тебе не друг я? Разве про нас не сложат сказки?

Отсюда и сказки новые начинаются. Про любовь и дружбу сказки. Про силу и храбрость сказки. Про ловкость и верность сказки. Про твердое сердце, крепкие руки, верный глаз новые сказки начинаются.

Д. Нагишкин .

Кто не знает про Будамшу?.. Все знают про Будамшу! В каждом улусе знают, о каждом кочевье знают, в каждой юрте знают. Везде знают!

А кто лучше о Будамшу знает?.. Бабаи лучше всех знают!

Только и бабаи по-разному знают. Самые старые бабаи побольше нестарых бабаев знают, нестарые бабаи тоже кое-что знают, и когда о Будамшу рассказывают, все их всегда слушают. И, пожалуй, — если правду сказать, — не было бы бабаев, не было бы и Будамшу и разговоров о нем не было бы!

А ведь люду-народу известно — бабаи всегда были! Может и Будамшу был?.. Кто знает? Кто скажет?

Только всегда так бывает: там, где люд-народ соберется, там, где бабай рассказывает, всегда бабая просят:

— Расскажи, расскажи, бабай, про хитрого Будамшу!

И бабай всегда рассказывает. Один бабай расскажет, как Будамшу жадному богачу долговое сено отработал; другой бабай расскажет, как Будамшу у купца мясо быка на «неправду» выменял; иной бабай расскажет, как Будамшу Будамшу-Да стал. Разное рассказывают.

Есть что и мне рассказать. Расскажу, как Будамшу нойонов переспорил.

Когда это было, когда жил Будамшу — никто не знает. Только все знают — ничего у Будамшу никогда не было. Был только у Будамшу маленький ковер, на котором он спал, грубошерстный тэрлик, который одевал, и много было желания кушать.

Недалеко от того улуса, где в тот раз находился Будамшу, стоял богатый дацан-монастырь. А в дацан-монастыре жил известный своей мудростью, самый главный из всех лам — Богдо-лама.

Богдо-лама всегда молчал. Богдо-лама всегда неподвижно сидел в молельне. Богдо-лама всегда в мыслях вел беседу с небожителями. Святой был человек!

Богдо-лама никогда ни перед кем не поднимался со своего маленького коврика. Богдо-лама никогда ни от кого не принимал никакой пищи. Богдо-лама никогда ни перед кем не снимал своей священной медной шапки. Строгий был человек! А Будамшу?..

Хо! Будамшу всегда находил о чем потолковать, он даже думал разговаривая. Будамшу. всегда, когда сидел, все равно что не сидел — вертелся то туда, то сюда— будто зараз тридцать блох его кусали, сидеть мешали.

Как-то Будамшу был очень голоден. Пошел Будамшу к юртам, где жили ханские советники нойоны. В тот час вечера они сидели возле своих юрт, думали, делились своими мыслями друг с другом, курили. Будамшу прошел мимо них и сказал будто сам себе:

— Захочу, Богдо-лама передо мной встанет! Захочу, Богдо-лама из моих рук молоко примет!

Нойоны услыхали слова Будамшу, курить перестали, смеяться начали.

— Хо-хо-хо! Будамшу с голодухи ум потерял! Слышите, что он бормочет? Никогда такого не было, чтобы Богдо-лама даже перед знатными нойонами поднялся! А кто видел, чтобы Богдо-лама от кого-нибудь чашу с молоком принял?