Елена Антропова - Приключения Потеряшкина в Кактусогории

— Если вы считаете, что с вами поступили несправедливо, кто же тогда растряс треть королевских денег? — спросил Потеряшкин.

— Никто! — сердито фыркнул Дутыш. — Монеты САМИ провалились в дырки в карманах! Разве я виноват, что карманы были дырявые?! Ведь дырки в карманах были НЕ МОИ?!

— Вы могли бы их зашить, — возразила Манюся. — И тогда остались бы Казначеем.

— Зашивать ЧУЖИЕ дырки?! Я королевский Казначей, а не швея! Я умею только хорошо считать деньги! — разгневался, надуваясь в кресле, Дутыш. — Спите! И не мешайте мне работать! — Он снова сердито защелкал на счетах, считая монеты, которые дырявые карманы делали бесконечными.

— Хорошо считать монетки умеет и Пуговичный Миллионер, — шепотом сказал Манюсе Потеряшкин. — Он также раздувается от важности, только внутри себя, не так заметно.

— Наверное, все денежные люди немножко резиновые, — тихо вздохнула Манюся.

— Надуваются и сдуваются, интересно получается! — хихикнул Потеряшкин.

— Ап-ап-апчхи! — чихнул надутый Дутыш и, опустив голову на счеты, захрапел, постепенно сдуваясь.

Утром, когда они проснулись, Дутыша не было. Он ушел собирать кактусы в саду, нападавшие за ночь.

— Все-таки нехорошо получилось, — сказала Манюся. — Мы обманули Дутыша с приглашением на праздник.

— Да, — вздохнул Рыжик. — Видели бы вы, как он вскочил, мгновенно надулся от радости и, бормоча, побежал в сад, чуть не раздавив меня на пороге. От счастья он еле протолкнулся в дверь, а потом летел, как пробка, по дорожке… В сущности, не такой уж он плохой…

— Вот и скажите ему, что вы его надули! Надули Дутыша! — рассмеялся Потеряшкин. — Пойди, Манюся, ты у нас самая добрая, и раздуй его!

— Не могу! — покраснела девочка. — Мне стыдно!

— А надувать было не стыдно?! — съехидничал Потеряшкин. — Добрые, совестливые таракашечки!.. Ладно, придем к Носогору, попросим его пригласить на праздник Дутыша. А теперь нужно выбираться из сада во дворец.

— В какую сторону пошел Дутыш?

— Он пошел туда, откуда мы пришли, — ответил Рыжик.

— Значит, нам в противоположную сторону!

Они вышли на дорожку, выложенную гравием, и пошли по ней. Птички весело чирикали, солнце светило, зелень и цветы всех расцветок сверкали с клумб капельками росы. Редкие большие деревья по обеим сторонам дорожки шелестели вершинами.

— Как тут чудесно! — мечтательно вздохнула Манюся. — Жаль только, что я не вижу тех цветов, которые мне снились. Они были так прекрасны!..

— Самый прекрасный «цветочек» — дорожка, — улыбнулся Потеряшкин. — Она приведет нас к Носогору. Только бы она не была слишком длинной!..

Потеряшкин ошибся. Дорожка оказалась бесконечно длинной. Сначала они этого не замечали. Потеряшкин шел, весело посвистывая, Рыжик принюхивался ко всему, поводя усами, Манюся до того насмотрелась на цветы и нанюхалась ароматов, что ей стало дурно.

— Погодите! — попросила она. — Давайте отдохнем, у меня кружится голова!

И она присела, залепив ладошками глаза.

— Бьюсь об заклад, что мы здесь уже были, — сказал Рыжик, поводя усами. — Я уже чуял этот противный запах из кустов.

Потеряшкин раздвинул кусты, — и точно! В кустах лежала маленькая мертвая птичка.

— Что это значит? — спросил он себя. — Это значит, не только у Манюси кружится голова, а мы все КРУЖИМСЯ!.. Это значит, Сады Носогора — кольцо, окружающее замок. — Он вопросительно посмотрел на своих друзей. — А у кольца, как говорила моя мама, начала нет и нет конца…

— Но в Садах кто-то должен быть! — возразила девочка. — Посмотрите, какие здесь ухоженные цветы!

— Тогда почему мы никого не видели и ни разу никуда не свернули?! — спросил Потеряшкин. — Все идем и идем, а вокруг все один и тот же сад, даже Дутыш, и тот не встретился!.. А ведь он тоже бежал по дорожке, только в противоположную сторону.

— Погодите! — перебил Рыжик. — Я, кажется, слышу запах человека! — И он быстро побежал вперед. Чтобы от него не отстать, Манюся и Потеряшкин поспешили за ним.

— Т-сс! — остановился Рыжик. — Вон он! Наверное, садовник…

Впереди на тропинке, спиной к ним, стоял человек в рыжей шляпе и серо-зеленом плаще. Насвистывая, он ловко срезал длинным ножом, более похожим на шпагу, чем на садовый нож, прекрасные бордовые георгины с белыми кончиками и ставил их в высокую плетеную корзину. Рядом стояла лейка. Время от времени он наклонялся, щупал корни цветов, раздвигая зелень, если нужно, поливал их из лейки или взрыхлял землю своей «шпагой».

— Здравствуйте, господин садовник! Мы заблудились, помогите нам отсюда выбраться! — осмелела Манюся.

Человек резко обернулся, перестав свистеть, внимательно оглядел их.

— Как вы сюда попали? — не очень дружелюбно спросил он.

— Через ограду, — ответил Потеряшкин. — Мы хотели пройти по этой дорожке к Носогору, но она какая-то заколдованная…

— Здесь нет дороги к Носогору! — нахмурился человек. — И зачем он вам?

— Он меня ждет! Я Потеряшкин. Ему нагадали, что я спасу Носогорию от кактусов, — покраснел Санька и опустил глаза.

— Ты спасешь Носогорию от кактусов?! — повторил вопрос садовник. Санька покраснел еще больше: — Пока я не знаю, как это сделать, но говорят, я догадаюсь… А как вас зовут?

— Никак! — усмехнулся человек. — ПРОСТО садовник!

— Все имеют имена, — возразила Манюся. — Вот эти цветы, кажется, называются георгины. — Не может быть, чтобы вас звали Простосадовник!..

— Мы все просто садовники и не имеем имен, — нахмурился человек.

— А Дутыш? — возразил Потеряшкин.

— Он не садовник, а наказанный Казначей! А мы рождаемся садовниками на этой земле и умираем садовниками, про нас вспоминают только тогда, когда нужны цветы к праздникам! Вы заметили, что Сады Носогора окружают замок, как бублик дырку от бублика? Чтобы попасть в замок Носогора, нужно просто найти Дверь! Я могу показать вам Дверь, около которой я оставляю цветы. Только для меня она всегда нарисованная, бумажная дверь: я никогда не бывал в замке. Так что как войти туда, думайте сами. Я только приношу к ней…

Он не успел докончить, с неба посыпались кактусы. Садовник быстро схватил свою длинную острую «шпагу» и начал рубить летящие колючки. Он делал это так ловко, что все кактусы, за исключением двух-трех, уже в воздухе превратились в зеленое крошево, падающее на дорожку. Ни один из них не задел ни его, ни Манюсю, ни Потеряшкина с Рыжиком. — Бац! Ля-ля! — восклицал он, кроша очередной зеленый ежик в воздухе. — Бац! Ля-Ля!..

Когда кактусопад кончился, он вытер свою «шпагу» о край плаща, глянул на зеленое крошево на дорожке, сморщился и сказал:

— Я сейчас принесу ведро! — И исчез впереди на дорожке.

— Бедные, вы, бедные!.. — присела Манюся над тремя «ежиками», достигшими земли. — Все вас не любят, ненавидят, жалят, рубят. — Она раздвинула цветы на клумбе, сделала ямки, полила их, тихонечко, за иглы, перенесла кактусы с дорожки на клумбу и посадила их. Украдкой глядя на дорожку, чтобы не заметил садовник, погладила острые колючки.