Вероника Батхен - Неужели я умру?

На мое удивление возле здания было людно. Царившая неразбериха вызвала у меня уже знакомое чувство опасности. Оно усилилось при виде хегринских стражей порядка, которые допрашивали пожилую комендантшу. Заметив мой облик, она направила на меня дрожащий указательный палец, спустив в мою сторону надоедливых ищеек. Меня схватили за руки и без церемоний озвучили:

— Вам придется пройти с нами!

— Что случилось? Я ничего не сделал… — обескураженный, принялся оправдываться я.

— Вам знаком мальчик по имени Ромаль?

— Да, я пришел навестить его.

— Три дня назад он пропал бесследно и, по словам коменданта приюта, Вы последний, кто его навещал. Вы являетесь подозреваемым в похищении, и мы будем вынуждены задержать Вас до выяснения обстоятельств.

Не успев осознать происшедшее, я оказался в безразличных стенах городской тюрьмы.

В холодном помещении, лежа на неуклюжей, твердой лавке, я смотрел сквозь решетку в темную даль, не в силах сомкнуть глаза перед нависшей усталостью. Навязчивая мысль светлого мальчика подкрепилась его ангельской верой и переросла в убежденность, заставив пуститься на поиски воображаемых родителей. Мысленно я превратился в Ромаля, который переживал на себе всю озлобленность города. Я сходил с ума, видя, как он боится темных закоулков, мерзнет под проливным дождем, засыпает с чувством голода. Чувство вины беспощадно терзало меня. Мой Вестос призывал меня сохранять самообладание, но давалось это мучительно. Я готов был перерыть каждый сантиметр этого города, опросить всех до единого, и я бы не остановился ни перед чем, чтобы найти беззащитного мальчика. Господи, прошу тебя, позаботься о нем.

Именно в эти минуты я осознал, что значит испытывать ответственность. А я и не знал, какое еще чувство может так обливать сердце кровью. Очередное знакомство в минуты отчаяния. Ответственность, ты сияешь доблестным светом, способна принести себя в жертву во спасение ближнего. Как материнская ладонь, ты до конца своих дней будешь укрывать цветок жизни от испепеляющего солнца и хладнокровного дождя. Да, ты порождаешь назойливые переживания, но с тобой человек непобедим и никогда не остановится перед трудностями. Если же ты покидаешь его, то он обречен на бессмысленное скитание, оставаясь безучастным к испытаниям судьбы. Я чувствую боль, но и наполняюсь твоей силой к действию. Ты сплетаешь неразрывные узы преданности, в которых запутывается страх, с каждой минутой задыхаясь в твоей паутине. Быть с тобой сложно, Ответственность, и многим проще жить без тебя. Но я испытываю гордость идти рядом с тобой. Спасибо, что помогаешь мне чувствовать себя по-настоящему живым.

Я заплакал от сковавшего меня бездействия. Запертый в тухлой камере, я был не в силах превозмочь нависшее отчаяние. Мой преданный внутренний Вестос обратился ко мне:

— Шаду, твои переживания о ближнем благородны. Это и есть зерно настоящей дружбы. Бескорыстное стремление помочь освещает тебе истинный смысл мудрости. Трудности не случайны. Именно они открывают занавес, за которым мы трусливо прячемся. Призывают нас быть сильнее.

— Да, Вестос, ты снова прав. Может быть, только проявление слабости дает нам почувствовать эту истинную силу.

— Может быть, почувствовать, а может, избежать. Но тебе не встать на этот путь в сопровождении отчаяния. Жизнь учит всех без исключения и просит лишь малость нашего доверия. Преодолевать без веры в лучшее невозможно.

С первыми солнечными лучами раздался лязг стальных дверей. Послышались торопливые шаги, которые нагло принялись нарушать тюремный покой, целенаправленно становясь все громче с приближением к моей темнице. Этим нарушителем оказалась Гелна. Ее появление придало мне новых сил. Поржавевшая решетка препятствовала пламенному желанию обнять моего посетителя. Поглаживая своей нежной ладонью по моей щеке, она принесла утешенье бушующей душе. Я прикрыл сонные глаза и ощутил внутренне тепло.

— Гелна, я…

— Не нужно ничего объяснять, — посетительница прервала мою попытку. — Я знаю, ты здесь ни при чём. Мы найдем мальчика любой ценой. Я ведь твоя должница.

— Я боюсь за него… Я должен скорее покинуть эти стены. Найди моего друга Лимерция, он непременно поможет.

— Мы с месье Деданжем сделаем все возможное, доверься мне. Я знаю, что сейчас испытывает мальчик. Ведь я, как никто другой, познала отсутствие родительской ласки. Также мечтала пуститься на поиски мамы и папы. Прости, что тогда обманула тебя, но мне пришлось сказать о родителях. Просто я не люблю вызывать жалость к себе…

— Гелна, возможно, это прозвучит странно, но когда я тебя увидел, то сразу понял…

— Посещение окончено! — раздался грозный возглас неизвестного в сопровождении томных надзирателей. — Проводите нашего гостя в мой кабинет.

Сдавив мои руки стальными близнецами, меня переместили в душное, прокуренное помещение, границы которого периодически освещал тусклый свет качающейся лампы. Напротив меня уселся прилизанный человек, выглядевший на редкость опрятной персоной для этого гнилого места. Он набросил на свой продолговатый нос наполированные до блеска очки и принялся внимательно изучать стопку бумаг, которые, очевидно, были связаны с пропавшим мальчиком. Исследование продолжалось долго. Этот тип вызывал лишь раздражение своей медлительностью. Затем, подняв брови и сочувственно покачав головой, он направил в мою сторону свои отягощенные мешками бледно-серые глаза. Продолжая молчать, он пристально осматривал мою физиономию. С каждой минутой сосуд моего терпения раздражительно наполнялся, до тех пор пока не переполнился и не выплеснул поток ненависти на неизвестного:

— Я ничего не сделал! Вы только теряете время, замкнув меня здесь…

— Разве я Вас в чем-нибудь обвиняю? — перебил меня голос, пронизанный холодом спокойствия.

Этот вопрос поставил меня в тупик и передал бразды правления собеседнику.

— Я здесь для того, чтобы разобраться в столь удручающей ситуации. Пострадало невинное дитя, и в наших с Вами силах помочь найти выход из положения.

Внутренний голос выдал сигнал недоверия этому фальшиво-сочувствующему человеку.

— Я знаю, где искать мальчика…

Неизвестный наклонился в мою сторону:

— Я рад, что мы заговорили на языке сотрудничества. Я весь во внимании.

— Когда я починил компас Ромаля, он сказал, что отправится на поиски родителей. Первым делом на север, потому что там его папа и….

Раздался безудержный смех, который даже не пытался скрывать собеседник. Я видел, как через его глаза сочились слезы, щеки обливались алым цветом. Его реакция объяснила все и вызвала во мне лишь внутренний гнев. Я настойчиво продолжил: