Вероника Батхен - Неужели я умру?

Внезапно я осознал, что эта необычайная ясность — результат наслоения новых воспоминаний на старые. Очевидно, мое подсознание до сих пор не верило, что совсем недавно отрезок прошлого был настоящим. Я был в доме Бродо, видел все это дважды, только под разным углом сознания. А что же тогда сейчас? Это настоящее, прошлое или совершенно новое измерение? Может быть, я мертв и Всевышний таким образом забавляется с моей душой?

Каждый день, беседуя с Вестосом, я погружался в новые глубины самопознания. Я снова и снова прокручивал свою прошлую жизнь, со стороны наблюдая себя, замкнутого цепями условностей и стандартов, — человека, остывшего духом. Но при этом я не испытывал угрызений моего внутреннего голоса. Вестос наставлял меня: «Если ты смирился и решил, что наступил конец, — это лишь заблуждение, знаменующее начало долгого пути. Путь, где в полной мере познается страх, беспомощность и слабость. Где беззащитный внутренний мир выворачивается наизнанку, и ты видишь отражение своего подсознания. Но только так, и никак иначе, познается надежда. Опасение сменяет доверие, вены наполняет решительность, душу обливает любовь, глаза излучают смелость. Ведь плохое создано, чтобы осознать хорошее: горе — для радости, поражение — для победы. Обойти тернистый путь возможно, да вот только вместе с трусостью, которая со временем превратит тебя в запуганное дитя. Выбор за тобой. Помни, что беда объединяет даже погасшие сердца, дает пощечину уставшему лицу. Кровь приливает к щекам и разжигает их красным цветом, призывая проснуться. Руки сжимаются, образуя непобедимую силу. Так рождается вера».

Каждое утро я начинал с благодарности за все хорошее, что есть в моей жизни. Я не позволял мыслям-стервятникам одолевать мое сознание. За этой каменной стеной объединились преданные люди, которые отчаянно продолжали поиски Ромаля. Папа, мама, месье Деданж, Лимерций, Гелна и даже мистер Чегони. За несколько дней доблестная гвардия сплотилась в единую семью и героически сражалась за веру вместе со мной. С первыми лучами их сопровождало солнце, благословляя их благородные намерения. Я же беспрестанно ждал своих посетителей и ясно представлял себе, как в один прекрасный день из их уст прольются долгожданные слова: «Мы нашли Ромаля».

Дни принялись безрезультатно разгоняться, но огонь надежды не угасал. Мои близкие помогали поддерживать его. Родительская забота, мудрость наставника, преданная дружба, любовь. Я был непобедим, несмотря на то что был заперт без вины. Меня часто избивали и унижали, вытягивая лживое признание, испытывая тем самым мою душу. Но я лишь только больше благодарил за столь бесценные тренировки силы воли.

Но однажды мои грезы разбила безжалостная мысль. Она поджидала меня в тени, чтобы неожиданно сокрушить мои мечты. Ни тюрьма, ни поиски Ромаля не обладали такой безнадежностью, как этот вердикт: мой путь равен десяти годам. И если раньше я был предан сам себе, то теперь моя линия жизни завязалась в узел с линией Гелны. Я не мог позволить причинить ей боль. Хотя никто из нас не говорил громких слов о любви, но каждый сознавал неразрывную связь между нами, которая с каждым днем становилось только крепче.

Каждый божий день я переступал через себя и клятвенно обещал, что буду холоден к ней, но безуспешно. Ее появление вызывало мятеж моих чувств, и они с неповиновением вырывались на волю, заставляя забыть об ограниченности моей жизни. Капризный ребенок внутри меня не мог отпустить Гелну. Он только сильнее принимался кричать, истощая душу пронзительными воплями. Каждый раз я пытался утихомирить его, но безрезультатно. Упрямое, эгоистичное существо, которое не интересуют ни причины, ни следствия.

Но, несмотря на мою вымышленную маску спокойствия, как будто бы ощущая мое внутреннее истязание по этому поводу, она тревожным голосом обратилась ко мне:

— Шаду, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но прошу тебя, не замыкайся в себе и не прячь от меня своих чувств. Я хочу помочь тебе, разделить с тобой твои страхи…

Я молчал, чувствуя, как горло наполняет горький вкус. Через маленькое оконце, служившее единственным каналом соприкосновения с внешним миром, просочился слегка оранжевый свет уходящего солнца, который заботливо приласкал мое лицо. Я поднялся и примкнул к окну, чтобы проводить взглядом утопающее в горизонте светило. Перед моими глазами открылось невообразимое: черствый индустриальный пейзаж был раскрашен теплыми тонами. Вдали виднелся хегринский порт, над которым кружили стаи прожорливых птиц, провожая тучные корабли в путь. Секунда созидания прекрасного наполнила меня откровением, и я тихим голосом ответил Гелне:

— Гелна, я боюсь умереть… Мне страшно подобно этому светилу уйти за горизонт, но только безвозвратно. Мне страшно оставить тебя и все то, что я нашел за щепотку новых дней второго шанса…

— Шаду, что ты такое говоришь? Я не понимаю…

— Впервые я ощущаю на себе жизнь так чутко. Мое сердце говорит со мной, и его устами я клянусь тебе, что полюбил тебя больше жизни! Я люблю тебя, я люблю Ромаля, моих родителей и месье Деданжа. Я люблю даже эту затхлую тюрьму, которая дарит мне осознание ценности свободы. Я пропитан эликсиром любви, и я хочу состариться с тобой и умереть в один день! Но десять лет — много ли это?

Мой голос дрожал, чувства вырывались наружу, заплетая от переизбытка слова. Она смотрела на меня, словно на безумца, недоумевая, но сочувствуя. Я метался, как одичалый, из стороны в сторону. Затем эмоции зашкалили, и я вовсе потерял смысл того, что говорю. Я приблизился к ней и обессиленно упал на колени. Бурю остановили горячие коралловые губы, которые прижались страстным поцелуем. Магия рассеивания вернула меня в реальность, утихомирив разрыв сердца. Шумный рой чувств исчез. Резкость сменилась плавностью движений. Неизмеримое Удовольствие ослепило, и не было такой силы на планете, которая была бы в силах разжать мои веки в это мгновение. Противоядие для души подействовало. Медленно открывая глаза, я пристально осматривал моего спасителя, моего ангела. Мною была открыта сокровенная тайна прекрасного. Весь мир замер во имя пламенного чувства любви. Гелна недолгое время говорила глазами, подтверждая слезами искренность. А затем, сделав едва слышный вдох, прошептала:

— Я люблю тебя…

Всего три слова хранили в себе трепетное послание — откровение души:

— Я полюбила тебя с первых минут, без причины, без раздумий — сердцем. Полюбила таким, какой ты есть, хоть и не знаю всего о тебе. И что бы ни случилось, клянусь, я буду с тобой рядом и в горести, и в радости. И меня не пугают ни смерть, ни разлука. Я просто люблю тебя!