Вероника Батхен - Королева роз

— Благословите, святые… святой отец, — одного из служителей церкви уже не было видно, второй затравленно озирался. Но выбора у него не было.

— Et nomini pater, et filis, et spiritus sancti, — монах посмотрел на стражников — они тихо пятились подальше от благородного рыцаря, — и закончил, вздохнув, — Amen.

Ланселот вскочил на коня, протянул Персивалю руку и помог сесть позади себя. Перепуганному до колик святому отцу оставалось только смотреть им вслед — сделать он ничего не мог.

Ночь выдалась тихой. Месяц только что народился, в лесу было темно. Дым костра отогнал мошкару, думалось Ланселоту легко.

Перед закатом пришлось сделать привал — Гром начал уставать, а Персиваль держался в седле только силой воли — упорства у него хватило бы и на трех королей, но сила осталась мальчишечьей. Юный принц уснул над ломтем оленины.

Ланселот остался сидеть у гаснущего костра — следовало выбрать дорогу. Погоня за ними будет. И скоро. Сэру Гильдебранду лучше, чем старшему брату, подошло бы прозвище «Свирепый». После смерти законного короля он преспокойно уселся на трон, старую королеву казнил, обвинив в измене престолу, а наследника, не мудрствуя лукаво, решил заточить в монастырь. И если б не Ланселот, через несколько дней сам Артур не смог бы снять с мальчика постриг. Теперь же осталось всего лишь помочь принцу добраться до Камелота — верховный король Британии не любит самоуправства.

Хорошо бы попасть в Замок Веселой Стражи — кто-нибудь из рыцарей Круглого Стола там окажется. Или… За несколько часов, проведенных в пути, Персиваль успел понравиться Ланселоту. Как говорит притча, надежный спутник сокращает дорогу вдвое.

Персиваль всхлипнул во сне. Ланселот обернулся. Нет, все в порядке. Скоро придется будить парня. До Замка Веселой Стражи ехать дней десять хорошей рысью. Гром пока держится, но в ближайшей деревне надо добыть какую ни есть клячу — иначе далеко не уйти.

Костер затрещал, доедая последние веточки хвороста. Ланселот отправился за дровами. Он довольно долго плутал в низинке, пока не наткнулся на сухую осину. Плохо, но лучше, чем ничего. Он сломал мертвое деревце и потащил к огню. Ветки трещали, цепляясь за корни, хруст злил Ланселота — это могло их выдать любым внимательным ушам.

У костра стояла белая лошадь. Казалось — она светится в темноте. Струилась паутинная грива, лоснилась шерсть оттенка свежего молока, влажно чернели глаза. Ланселот перекрестился. Потом позвал ее:

— Госпожа, — он решил, что их посетила фея.

Лошадь мотнула изящной головой, переступила копытами и шагнула туда, где спал Персиваль. Подойдя к мальчику, она заржала — так кобылица говорит с жеребенком. Принц открыл глаза, улыбнулся счастливо, провел рукой по белоснежной шерсти:

— Боже мой, какая красавица! Сэр Ланселот, вы прятали вторую лошадь в лесу?

Ланселот невозмутимо заметил:

— Она изволила явиться сама. Собирайся, пора ехать.

Прошло три дня. Погони Ланселот не дождался, впрочем его это не огорчило. Персиваль оказался хорошим оруженосцем — сообразительный, ловкий, разговорчивый в меру, он разгонял дорожную скуку и одиночество. Ланселот не думал, что ему не хватает общества, но живая душа рядом действительно грела. К тому же, для своих четырнадцати лет Персиваль был неплохим воином и в случае схватки вполне был способен прикрыть спину. На первом большом привале Ланселот сделал ему копье из запасного наконечника и подходящего дубового стволика. А меч парню дадут уже в замке.

На четвертый день они встретили старого рыцаря. Прежалкое было зрелище. Запаленный конь, лет десять назад бывший боевым, кольчуга висит мешком на тощем теле, всклокоченная седая борода торчит из-под дырявого шлема, левого стремени не хватает…

Старик, как ему казалось, мчался во весь опор, но лошадь уже едва перебирала ногами. Впрочем, смешным он не выглядел — рыцарь ехал сражаться с драконом. Как оказалось, тварь давно жила в скалах, но раньше ей хватало овец. А сегодня с утра вместо барашка дракон утащил пастушку, рыжую Рози. Деваться некуда, долг сюзерена — защита своих вассалов. И, хотя рыцарь был очевидно негоден к бою, Ланселоту стоило немалых трудов уговорить старика вернуться в замок, предоставив им с оруженосцем честь победить чудовище.

— …Значит так, парень, будешь делать то, что я говорю. И не дай тебе Бог ослушаться. Возьмем с собой копья и меч, лошадей привяжем в лесу, — Персиваль слушал внимательно, глаза у него горели — принц жаждал великих подвигов. — Дракону ни в коем случае нельзя дать взлететь, с воздуха он практически непобедим. Этих тварей берут на выходе из пещеры. На медведя ходил когда-нибудь?

— Только видел, как отец охотился, — Персиваль сглотнул.

— Ладно, не страшно. Бьют драконов в пасть, подмышки и пах. Можно еще в глаза, но туда попасть сложно. Если тварь упала, пробуй перебить ей хребет, но осторожно — на крыльях когти, как у летучей мыши, одним махом может вспороть бок лошади, а ты без кольчуги.

— А как защититься от огненного дыхания? — Персиваль подался вперед. Ланселот сплюнул в пыль.

— Сказки все это. Вонюч — да, хоть нос затыкай. Но никаким огнем он не дышит.

— А вы уже сражались с драконом, сэр Ланселот?

— Троих завалил. И никакого желания встречаться с четвертым я не испытываю. Дело грязное и тяжелое.

— А как же…

— Слава? Оставь. До вечера надо выследить логово, к пещере лучше всего выбраться на рассвете, в самый холодок. Тогда дракон будет сонный и неповоротливый. Я попробую распороть ему пасть, ты возьмешь копье и будешь бить в пах, если тварь вылезет. Если меня убьют — не геройствуй, в одиночку ты с ним не справишься, а мое тело дракона отвлечет. Есть у этих зверюг привычка тотчас жрать добычу. Тогда ступай в Замок Веселой Стражи сам.

Ланселот проснулся оттого, что луч рассветного солнца брызнул ему в глаза. Плохо. Очень плохо. Дракон успеет согреться и будет проворнее, чем хотелось бы. Где-то в скалах зашуршали камешки — кабаны. Поднимаясь по балке, Ланселот видел следы и помет.

Далеко внизу над долиной лежал туман. Привязанные к чахлой березке лошади, ласкаясь, терлись головами друг о друга. С того дня, как белая кобыла прибилась к отряду, Гром как будто помолодел — стал резвей и игривей.

Ланселот встал, проверил заготовленный с вечера факел и пошел будить Персиваля. Принц спал, разметавшись — так обычно спят дети. Тяжелый плащ лежал поодаль, золотистые кудри смешались с травой, лицо стало мягче. По округлым линиям губ и скул было видно, что принц — еще совсем мальчик. Ланселот потряс Персиваля за плечи:

— Пора вставать, парень.

Принц открыл глаза, безоблачно синие, будто кусочки неба упали ему под веки: