Автор неизвестен - Белорусские народные сказки

Привела его баба к овсу, волк и говорит:

— Кызя, вон! Кызя, вон!

— Не лезь, глупый волчище! У меня глаза большие, рога золотые: пырну — и кишки вон!

Испугался волк и бежать.

Опять пошла баба и плачет. А навстречу ей лиса:

— О чем, бабка плачешь?

Рассказала баба и лисе свое горе: так и так, как мне не плакать? Повадился в мой овес козел, и не выгонишь его оттуда: медведь гнал — не выгнал, волк гнал — не выгнал,

— Ну, пойдем, я-то выгоню!

Подошли к овсу:

— Кызя, вон! Кызя, вон!

— Не лезь, глупая лиса! У меня глаза большие, рога золотые: пырну — и кишки вон!

Испугалась лиса и убежала. А баба идет и плачет. Вдруг ей навстречу заяц:

— О чем, бабка, плачешь?

Рассказала и ему баба про свою беду: так и так, как мне не плакать? Повадился в мой овес козел, и никак его не выгнать: медведь гнал — не выгнал, волк гнал — не выгнал, лиса гнала — не выгнала.

— Ну, веди меня, я выгоню!

Пришли к овсу, заяц и говорит:

— Кызя, вон! Кызя, вон!

— Не лезь, зайчище-дурачище! У меня глаза большие, рога золотые: пырну — и кишки вон!

Испугался заяц и убежал.

Снова пошла баба прочь, плачет. А навстречу ей собака:

— О чем, бабка, плачешь?

Рассказала баба про свое горе: так и так, как мне не плакать? Повадился в мой овес козел, и никак его не выгнать: медведь гнал—не выгнал, волк гнал—не выгнал, лиса гнала— не выгнала, заяц гнал—не выгнал.

— Ну, идем, я выгоню!

Пошли.

— Кызя, вон! Кызя, вон!

— Не лезь лучше, глупая собака! У меня глаза большие, рога золотые: пырну—и кишки вон!

Испугалась собака и бежать.

А баба снова пошла. Идет и плачет, а навстречу ей летит пчела:

— О чем, бабка, плачешь?

Рассказала баба про свою беду: так и так, как мне не плакать? Повадился в мой овес козел, и никак его оттуда не выгонишь.

— Идем, я его выгоню!

— Да где уж тебе! Коли медведь гнал — не выгнал, волк гнал — не выгнал, лиса гнала — не выгнала, заяц гнал — не выгнал, собака гнала — не выгнала, где тебе выгнать!

— Иди, покажи мне его!

Пошли они выгонять козла. Вот пчела подлетела да как ужалит его в самое болючее место. Как заблеет он! Как побежит без оглядки!

С тех пор бросил козел к бабе в овес ходить.

И стала баба жить-поживать да добра наживать.

КАК ВОЛКА УМУ-РАЗУМУ УЧИЛИ

Косил мужик сено. Утомился и присел под куст отдохнуть. Достал кошелку и решил закусить.

А тут волк поблизости случился. Почуял волк запах пищи и вышел из лесу. Видит волк — косарь под кустом сидит, закусывает. Подошел к нему, спрашивает:

— Что ты ешь?

— Хлеб.

— А он вкусный?

— Очень.

— Дай мне попробовать.

— Ну, пожалуйста!

Отломил косарь кусок хлеба и дал волку.

Понравился волку хлеб. Он и говорит:

— Никогда такого вкусного да еще с тмином хлеба не ел. Всю Беларусь вдоль и поперек прошел, а не ел такого. Наверно, у тебя какой-то он особенный.

— Ты угадал,— сказал косарь,— этот хлеб минским зовут.

— Хотел бы и я минский хлеб каждый день есть,— вздохнул волк.— Посоветуй, добрый человек, где его доставать.

— Добро!— говорит косарь.— Так и быть, научу тебя, как этот хлеб доставать.

И стал он учить волка:

— Перво-наперво землю вспаши...

— Тогда и будет хлеб?

— Экой ты быстрый!— засмеялся косарь.— Подожди еще! Землю надо забороновать...

— И можно хлеб есть? — торопился волк, виляя хвостом.

— Да что ты, подожди еще! Надо еще рожь посеять...

— Тогда и будет хлеб?— опять переспросил волк, облизываясь.

— Да что ты! Дождись, пока рожь взойдет, зиму перезимует, в весну зазеленеет, летом зацветет, колос нальется—только тогда созревать будет...

— Ох,— вздохнул волк,— очень уж долго... А тогда уж я вволю наемся хлеба?

— Где уж там наешься!— усмехнулся мужик.— Рано еще! Поспеет рожь. Надо ее сжать, в снопы связать, снопы в копны сложить. Ветерок их провеет, солнышко прогреет... Тогда уж и на ток везти можно...

— И можно будет есть?

— Ох, какой ты нетерпеливый! Снопы надо обмолотить, зерна в мешки ссыпать да на мельницу свезти, потом смолоть...

— И все?

— Нет еще, не все! Муку надо замесить, дождаться, когда тесто подойдет. Потом хлебы сделать да в горячую печку посадить.

— И будет хлеб?

— Вот когда испечется, тогда и будет хлеб.

Задумался волк. Почесал лапой в загривке и говорит:

— Нет, эта работа не по мне. Посоветуй лучше, как легче хлеб добывать.

— Ну коли не желаешь трудного хлеба есть, ешь легкий... Иди в луга. Там конь пасется.

Пришел волк в луга. Увидел коня, поднял шерсть на спине, оскалился и говорит ему:

— Конь, а конь! Я тебя съем!

— Что ж,— отвечает конь,— ешь. Только сперва с задних ног подковы отдери, а то зубы обломаешь...

— Твоя правда,— согласился волк.

Нагнулся он подковы отдирать, а конь как даст ему копытом в зубы...

Перекувырнулся волк и бежать... Прибежал к речке. Видит— на берегу гуси пасутся. «Не съесть ли мне гусей?»—подумал волк. Подошел к гусям и говорит:

— Гуси, а гуси, я вас съем!

— Ну что ж,— загоготали гуси,— ешь! Но сперва сослужи нам перед смертью одну службу.

— Какую?

— Спой нам, мы потанцуем.

— Только-то?! Это можно. Петь я мастер!..

Сел волк на бугорок, задрал голову и давай выть. Тем временем гуси улетели. Слез волк с бугра, проводил гусей взглядом и не солоно хлебавши пошел в свою берлогу.

Тем временем косарь закончил косьбу и возвращался домой. Идет и вдруг слышит: где-то поблизости волк плачет и про себя говорит:

— Хватит, попробовал легкого хлеба! От него и помереть недолго...

КАК КОШКА, МЫШЬ И СОБАКА ВРАГАМИ СТАЛИ

Говорят, что когда-то давным-давно кошка, мышь и собака жили в большой дружбе. Тогда еще собака имела дворянство и владела она особой бумагой. А в той бумаге было сказано, что никто эту собаку, лицо дворянского звания-сословия, тронуть не может, и даже ругать ее запрещалось. Рассказывают еще, что собака очень гордилась этой дворянской грамотой и заботливо берегла ее. Но хранить эту бумагу было неудобно: она могла и размокнуть и потеряться,— ведь собака служила у хозяина, стерегла его добро и в темные дождливые ночи бегала по двору.

Вот попросила собака кошку, чтоб та припрятала ее дворянскую грамоту. А у кошки, вестимо, забот было меньше: она день-деньской на печи сидела, мурлыкала да в жмурки играла — вот и все ее дела. Пусть, мол, кошка спрячет грамоту где-нибудь на печке али на полатях — там и сухо и чисто. И пусть одним глазком все время поглядывает, чтобы ту грамоту хозяин не утащил, а то собака попадет в его полную власть, и будет он ее бить да ругать, и нигде она не найдет на него управы...

А кошка рада-радехонька была сослужить собаке, ведь они и жили вместе, вместе ели-пили, радость и горе делили пополам. Взяла кошка ту собачью грамоту и утащила ее на полати. Положила грамоту с краешку, чтобы кончик ее был виден, а сама взобралась на печку и стала подремывать. Дремлет и на грамоту поглядывает...