Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной

– Ничегоус невечнус, – выкрикнул он заклинание быстрой смерти и, не размениваясь на множество искр, выпустил единственную яркую, стремительно помчавшуюся к голове академика Сарданапала.

Искра летела так быстро, что Зербаган был уверен: академик не успеет вспомнить и произнести контрзаклинание. План его был очевиден. Расправиться с самым сильным и опасным магом, а затем уже заняться другими. Замысел, возможно, был не плох, однако забывать о Великой Зуби не стоило. Ее магическая реакция, отточенная сотнями сглазов и их отражением, была выше всяческих похвал.

– Эйдосси бессмертнум ! – крикнула она, обратив искру Зербагана в пшик, и тотчас, после неуловимой паузы, мстительно добавила: – Шлепкус всмяткус капиталис .

Для мага уровня Зербагана банальное заклинание размазывания по стене не могло быть особенно опасным. С другой стороны, оно не имело контрзаклинаний, чего не могла не знать коварная Зуби.

Красная маленькая искра, сорвавшаяся с ее кольца, отбросила Зербагана на стену. Любой лопухоид от такого удара не просто сломал бы себе шею. Он стал бы мокрым пятном на стене, которое не отмыли бы и десяток укушенных гигиеной уборщиц. Однако Зербаган не был лопухоидом.

Поднявшись, он потряс головой и крикнул:

– Смертус истеричкум. Ненавижум психопаткус!

Это был старый прием опытных магов: скрестить два смертоносных заклинания, добившись гремучей смеси, которую невозможно парировать. Зуби успела отразить его искру и избежала гибели, однако заряд магии, вложенный во второе заклинание, оказался слишком сильным для нее, и она рухнула без чувств, на какое-то время выбыв из борьбы.

Без сомнения, Зербаган, в котором благородства было меньше, чем в танковых гусеницах, добил бы Зуби, но, к счастью, за нее вступились.

– Отвяниум сволочелло! – сквозь зубы произнесла Медузия.

Если она и выпустила искру, то ее никто не видел. Не исключено также, что Меди атаковала Зербагана силой своих магнетических глаз, силой древней и почти забытой. Ревизора завертело и отбросило на Поклепа, встретившего его несколькими одиночными искрами. Зербаган пошатнулся. Однако прирожденный завуч Поклеп не был гениальным магом. Буравить глазками младшекурсников – это, конечно, круто, но для серьезного боя такой практики недостаточно. И Зербаган это ему продемонстрировал.

– Кувалдус отбрыкус. Парбзит истреблениум! – крикнул Поклеп напоследок.

Ревизор ухмыльнулся и, не уклоняясь, принял последнюю искру, как стопку, на грудь. Искра качнула его, однако успехам Поклепа уже подведена была черта.

– Дохлянум! – быстро произнес Зербаган.

Искра, выпущенная не совсем точно, зацепила Поклепу щеку вместо того, чтобы попасть в лоб. Это спасло завучу жизнь, однако щека его мгновенно замерзла, как от местного наркоза. Поклеп упал, вслед за Зуби выбыв из битвы.

Тарарах, не полагавшийся на атакующую магию, в которой он не был силен, тем не менее знал, в чем его козырь. Недаром питекантроп любил повторять: «Лом, конечно, не искра, зато не дает осечек!»

Схватив огромный шкаф, в котором Ягге хранила травы и склянки, он поднял его над головой и с силой метнул в Зербагана. Зазвенело стекло. Ягге горестно застонала. Шкаф служил ей верой и правдой триста лет и, не встреться на его жизненном пути горячий питекантроп, мог бы прослужить еще столько же. Под лежащим на полу шкафом полыхнуло несколько искр. Это Зербаган, иссеченный осколками стекла, выпускал пар. Потолок магпункта, ослепив всех, залило розовое зарево. Когда зрение вернулось к преподавателям, они увидели, что Зербаган вновь на ногах и готов к бою.

– Тошнилло-колотилло-страдалло!

– Кишкониус заворотум!

– Искрис фронтис дублицио!

– Самтытакойус!

– Трых ты-ты-ты-ты-тыхс!

– Сам тытыхс! Возвратус отправителюс!

– Тытыхс дублио форте!

– Достал уже! Вертишеюс радикулитум!

– Колбассило!

Заклинания звучали одно за другим. Сложно было угадать, кто их произнес. Медузия? Сарданапал? Зербаган? Атакующие искры с шипением прочерчивали воздух. Один лишь Бейбарсов не принимал участия в схватке. Одна из искр Трыхты-ты-ты-ты-тыхса (магический аналог очереди из крупнокалиберного пулемета) подкосила ножки кровати Глеба. Кровать накренилась, и Бейбарсов мягко скатился с нее, продолжая досматривать сны на полу.

Ягге не понравился погром в магпункте. Она уже предчувствовала, что порядок ей здесь не навести и за неделю. Магпункт, ее любимое детище, больше напоминал руины после бомбежки.

– Что, в другом месте нельзя было? – закричала она, внезапно вырастая прямо перед Зербаганом.

Маленькая растрепанная старушка в шали, возникшая неизвестно откуда, вызвала у ревизора всплеск гнева. Он атаковал Ягге двойной искрой, но Ягге исчезла вмиг, когда искры оторвались от кольца. Исчезнув, она сразу возникла метром левее, в полушаге от Зербагана, и насмешливо уставилась на искры, опалившие ширму. Зербаган, никогда прежде не видевший столь мгновенных телепортаций, изумленно застыл и тупо уставился на свой перстень.

– Мимо! Глазки малость в кучку! – произнесла Ягге с насмешкой.

Взревев, Зербаган выбросил новую искру.

– Моргулиус патологоанатомис! – выкрикнул он и, когда искра уже вылетела, коварно добавил: – Преследуум финалис!

По лицу ревизора заметно было, что он собой доволен. Преследуум финалис – усиливающее заклинание, которое должно придать искре Моргулиус упорство и способность, меняя направление, следовать за добычей до конца. Он был уверен, что теперь Ягге не спасут мгновенные телепортации.

Однако он не учел, что Ягге ожидала его Преследуум финалис с самого начала. Зербаган еще не договорил, а старушка уже оказалась у него за спиной и прижалась к ревизору, обхватив его руками. Осмыслив, чем это ему грозит, Зербаган попытался зажать себе рот перепончатой ладонью, однако заклинание уже вылетело.

Искра Моргулиуса патологоанатомиса круто повернула и, пытаясь настичь Ягге, ударила в грудь Зербагана. Для искры они были теперь нераздельным целым. Послышалось отвратительное шипение. Недаром Моргулиус патологоанатомис считался одним из самых сильных убийственных заклинаний, входя в список ста запрещенных. Зербаган выстоял лишь потому, что каждый темный маг имеет иммунитет к собственной магии. Однако силы его были уже надломлены.

Великая Зуби, очнувшись, рывком села на полу. Щурясь, жестом привычным и неизменным, как движение планет, Зуби нашарила на полу очки с толстыми стеклами и водрузила их себе на нос. Расплывающаяся картинка встала на место. Зуби увидела Зербагана, который только что опрокинул Сарданапала коварной искрой Хромункуса , выпущенной в его коленную чашечку, и воспылала гневом.