Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Золотая Пиявка

– Теперь он у Чумы. И перстень, и талисман. Все у Чумы, – сказал Сарданапал, угадывая её мысли. – Но слушай, пока нам не помешали. Я стоял с ребенком на руках и не мог отделаться от мысли, что когда-то все это уже происходило. Младенец, разрушенный дом... Вокруг была таежная глушь. Снаружи копошилась и шипела нежить. Она карабкалась друг на друга и смотрела на нас. Я прижал тебя к груди и шагнул в другую комнату – в лабораторию Леопольда. Точнее, в то, что когда-то было мастерской. Я уже догадывался, что там увижу, и мне было тяжело, – продолжал Сарданапал.

Горло у Тани сжалось.

– Там были мои родители? – тихо спросила она.

– Да, Леопольд и Софья. Помочь им было уже невозможно. Я снова опоздал, как в той, так и в этой реальности... А у пустого футляра твоего контрабаса уже стояла Чума. Она ухмылялась. На ладони у неё лежал талисман Четырех Стихий. Чума потребовала у меня отдать ей мой перстень повелителя духов. «Если не отдашь – я убью девчонку!» – пригрозила она. Я подчинился. Я знал, что пока талисман у нее, любая моя магия не сможет причинить этой гадине никакого вреда. Я бросил свой перстень Чуме, а она надела его на свой костлявый палец. Потом она подала знак, и на меня набросилась нежить. Тебя вырвали у меня из рук, и вот ты уже у Чумы-дель-Торт. Как сейчас помню этот страшный миг! Она смотрела прямо на тебя, а ты отчего-то даже не плакала... Я на всю жизнь запомню этот миг: нежить утаскивает меня, а ты на руках у этого чудовища, у этой гниющей убийцы... А потом она обвинила меня в смерти Леопольда и Софьи и зомбировала всех, кто не желал этому верить.

Сарданапал отвернулся и ударил кулаком по прутьям клетки. С потолка прямо на академика протекла струйка воды, но тот даже не пошевелился. Зато его усы пришли в движение и, промокнув академику лицо, стряхнули капли на бороду.

– К счастью, Чума тебя не убила. Даже не попыталась. Помнила, вероятно, чем это завершилось для неё в другой реальности. К тому же талисман был у неё и вся власть, которую он давал, тоже. Чума-дель-Торт стала хозяйкой положения. Чем ей могла помешать девчонка, которой не было ещё и года? Нет, её новый план был куда подлее. Она вырастила тебя. Ты стала её любимой ученицей. Лучшей из всех. Единственной, кто, кроме самой Чумы, мог выбрасывать три красных искры и без страха использовать любое из ста запрещенных заклинаний. Даже заклинание хаоса.

Таня поежилась.

– И я играла в тухлобол? Забрасывала в черепа гнилое мясо с червями?

– И неплохо забрасывала. Лучше других. Сам я не видел, но мне рассказывал циклоп, который приносит мне пищу. Он ходит на все матчи. В эти дни я сижу без обеда.

– И я действительно упала, потому что столкнулась с черепом? Не с Пуппером, а с черепом? – усомнилась Таня.

– Да. Мир стал другим, но определенные ключевые события все равно остались неизменными. Например, твое падение во время матча и то, что лопнула веревка. Все случилось именно в тот день и час, как и в первичной реальности! Произошло то, на что я надеялся. Змей Времени не терпит парадоксов! Не больше чем на крошечной чешуйке своего хвоста! Существование двух разных Тань Гроттер было нелепостью. Две Тани – два отражения целого – вступили в борьбу и – слава Древниру! – победила лучшая! Падая на песок рядом с разбитым контрабасом, ты уже была прежней! Та, другая, исчезла, оставив тебе свое тело. Надеюсь хотя бы, что Чума-дель-Торт этого ещё не поняла.

Таня и академик Сарданапал невольно оглянулись на дверь.

– А почему Чума не открыла Жуткие Ворота? Не стала повелительницей хаоса? – спросила Таня.

– Уверен, за это надо сказать спасибо Медузии и всем белым магам. Даже с талисманом Чуме не сразу удалось одолеть их и зомбировать. Несколько дней они защищали Тибидохс от чудовищной рати нежити, которую Чума нагнала со всех краев. Совместными усилиями белые маги успели наложить на Жуткие Ворота серьезные заклинания, с которыми Чуме до сих пор не удается справиться, – Сарданапал сказал это и помрачнел. – Но существует другая угроза. Циклоп рассказывал, что все эти годы каменным истуканам приносились кровавые жертвы. Голуби, кролики, кошки... Чума знала, если делать это десять лет подряд изо дня в день, истуканы оживут.

– И Чума отправит их войной на черепаху, на которой стоит магический мир? Да? – быстро спросила Таня.

Академик оцепенел.

– Откуда ты знаешь?

– Ягун сказал, что Чума собирается это сделать. Ему рассказала Ягге.

Сарданапал долго молчал.

– Да. Десять лет уже прошли. Значит, она начала приносить жертвы сразу же. Раньше, чем я думал. Признаться, я догадывался об этом, но не думал, что все случится так скоро.

– А если истуканы убьют черепаху? Тогда что? – спросила Таня.

Академик невесело отмахнулся усом.

– Это исключено. Черепаха бессмертна. К тому же она огромна, как сотня планет! Но для целей Чумы будет достаточно, если черепаха просто шевельнется, слегка повернется или отползет немного.

– И тогда?

– Тогда все придет в движение. Весь миропорядок. Жуткие Ворота рухнут. Первым делом Чума, разумеется, истребит всех лопухоидов – отдаст их в жертву изголодавшимся по телам духам. Потом она возьмется за магов – оставит лишь тех, в ком полностью уверена. Это будет концом всего... Помешать Чуме можно только одним способом. Ты должна не испугаться и раздавить...

Договорить академик не успел. В каменный мешок заскочил Ягун.

– Я слышу шаги! Сюда кто-то спускается! – крикнул он, захлопывая дверь.

Уже и без Ягуна Таня слышала топот множества ног. Казалось, лестница ходит ходуном. Трещали и лопались со стеклянным звоном охранные завесы. Видно было, что тот, кто срывал их, шел напролом, не страшась магии.

Ребята заметались по узкой камере. Им уже ясно было, что другого выхода отсюда нет.

Что-то кольнуло Таню в ногу. Это перстень Гуго Хитрого, завернутый в пророчество Древнира, выбросил искру.

– Академик, держите! – вытащив кольцо, Таня перебросила его Сарданапалу.

Тот ловко поймал перстень правым усом, со знанием дела осмотрел и быстро спрятал в складках одежды.

В тот же миг дверь сорвалась с петель от мощного удара и, чудом не задев Таню и Ягуна, врезалась в стену.

Первыми в темницу шагнули и тотчас замерли по обе стороны от входа две грубо вытесанные каменные фигуры.

А следом за ними, скрипя высохшими суставами, шагнула сгорбленная старуха в оранжевом плаще...

– О, знакомые все лица! Взять их! – просипела Чума-дель-Торт.

Она сделала неуловимое движение. Перстень Леопольда Гроттера соскользнул у Тани с пальца. Баб-Ягун уже беспомощно трепыхался в каменных ручищах одного из истуканов. Его кольцо тоже перекочевало к Чуме.

Таня рванулась, но поняла, что не может даже шевельнуться. Свет, бивший из пустых глазниц, приковал её к полу. Чума-дель-Торт выглядела отвратительнее, чем когда-либо. Кожа её ссохлась и лопнула, местами обнажив кости. Отрубленные руки шевелились в воздухе. Каждый палец был унизан магическими кольцами, отнятыми у самых сильных магов. На шее висела золотая цепочка с хрустальным шаром. Внутри шара Таня разглядела уже знакомый ей талисман.