Верена Райнхардт - Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле

Наконец занавес опустился, и аплодисменты превратились в настоящий гром. Фридрих печально вздохнул о том, что концерт закончился. Он тоже хлопал как сумасшедший и кричал вместе с тысячью голосов, просивших певиц выйти на бис, — без больших надежд на то, что они снизойдут.

Но вдруг занавес снова поднялся, и сестры Совини подошли к краю сцены. Они поклонились, потом самая большая подняла крыло — и толпа замолкла. Видимо, концерт все-таки был не совсем закончен.

Произведение, которое они придержали, чтобы спеть на бис, Фридрих тоже не знал, но эта мелодия сразу затронула какую-то струну в его душе. В ней чувствовались триумф, сила, радость и при этом спокойствие; от такой красоты еще немного — и было бы больно.

— «Победная ария» из оперы о Грюндхильде, — шепнул Брумзель со слезами на глазах. — Какой подарок судьбы!

Музыка, спокойная поначалу, скоро стала много быстрее, не потеряв выразительности. Фридрих чувствовал себя влюбленным, но во что — в песню ли, в сов ли и их голоса, — он не мог понять. В любом случае, музыки лучше он за всю свою жизнь не слышал.

Произведение это было довольно длинное, но закончилось оно все равно слишком быстро. Три голоса гремели в триумфальном крещендо, а потом вдруг затихли — до еле слышной ноты, которая повисела в воздухе и тоже замолкла. Мертвая тишина стояла до тех пор, пока на сцену не опустился занавес. Потом грянули аплодисменты, еще громче прежнего. Но тяжелый бархатный занавес больше не поднимался. Совини исчезли.

— Давай, пошли! — сказал Брумзель, легонько пихая Фридриха в бок. — Нам назначена аудиенция!

Ах да, конечно! У Фридриха все сжалось внутри, стоило ему подумать, что сейчас он встретится с тремя полубогинями лицом к лицу. Теперь, зная, что они невероятно прекрасны, ему стало страшно с ними знакомиться.

— Я наверняка ни слова сказать не смогу, — дрожащим голосом сказал Фридрих, когда Брумзель взлетал над праздничной площадью. Плюшевого тигра они оставили лежать на земле.

— Они тоже, — сказал Брумзель, прихрюкнув от удовольствия. — Не рассчитывай, что они с тобой говорить будут!

За сценой оказались какие-то крытые переходы, которые вели к большому шатру в кроне дерева. Он тоже был из синего бархата и имел не особенно гостеприимный вид: входа с первого взгляда было не заметно, зато суровые лица стражей-козодоев сразу бросались в глаза. Впрочем, услышав, что у Фридриха с Брумзелем назначена встреча с Ангостурой, козодои пропустили их внутрь. Один пошел с ними, чтобы пресечь возможные глупости с их стороны.

Внутри шатра было светлее, чем снаружи. В каждом углу стояли мерцающие лампы, множество ваз были буквально переполнены цветами. Когда Фридрих с Брумзелем завернули за угол, бархат сменила менее изысканная ткань, на полу тут и там стали попадаться забытые цветки.

— За шикарным фасадом все попроще, да? — прошептал Фридрих.

Навстречу вышла Ангостура. Вид у нее был такой же усердный и напряженный, как и при первой встрече.

— А, вот и вы! Следуйте, пожалуйста, за мной.

Она махнула крылом и предоставила гостям нестись следом вприпрыжку. Хоть ножки у нее были и короткие, двигалась она гораздо быстрее Фридриха с Брумзелем. Пройдя немного по коридорам, завешанным черной материей, она остановилась перед очередным бархатным занавесом. Рядом висел маленький серебряный колокольчик, Ангостура позвонила.

Из-за занавеса послышался приглушенный, очень-очень нежный голос:

— Войдите!

Ангостура отодвинула занавес. Фридрих с Брумзелем вошли, она последовала за ними. Судя по всему, они оказались в гримерке сестер Совини (или как там птицы прихорашиваются за сценой? Гримом-то они обычно не пользуются).

По левую руку стояли три больших зеркала с подсветкой по краям и несколько больших оловянных ваз, набитых цветами. Еще тут был уголок с бархатными креслами, в которых сидели сипухи, каждая со стаканом воды.

— Иероним Брумзель и Фридрих Львиный Зев, — представила посетителей Ангостура, тепло улыбаясь кузинам. Потом она назвала имена хозяек, начиная с самой большей.

— Йоланда Совини, Йоринда Совини и Йозефа Совини, — произнесла она, делая широкий жест крылом.

Йозефа Совини, самая маленькая и, видимо, самая младшая, улыбнулась. Две другие совы молча и серьезно смотрели на посетителей. Брумзель с Фридрихом почему-то почувствовали, что нужно поклониться — судя по всему, здесь следовало быть чрезвычайно вежливыми.

Хотя Фридрих думал, что не сможет произнести в присутствии певиц ни слова, у него словно плотину прорвало:

— Концерт был потрясающий! Совершенно волшебный! Я не очень разбираюсь в опере, но ничего лучше в жизни точно не слышал! Это просто сенсационно!

Теперь и две другие совы скромно улыбнулись.

— Присоединяюсь к сказанному, — сказал Брумзель. — Высший класс, как всегда.

— Большое спасибо, — ответила Йоланда очень нежным и тихим голосом, походившим на чириканье.

Ангостура тоже выглядела довольной.

— Как вы полагаете, вы сможете замолвить слово, чтобы ее величество королева Офрис снова пожелала услышать Совини у себя во дворце?

— Я сделаю все, что в моих силах! — с радостью пообещал Брумзель. Это прозвучало так убедительно, что Фридрих тут же поверил бы ему, если бы не был так хорошо знаком с печальной реальностью. — Может, уже на концерт в день летнего солнцестояния? Но уж на новогодние торжества совершенно точно! Я уверен, королева согласится!

Где они будут к Новому году? Будут ли они вообще еще живы? Настроение у Фридриха тут же сильно упало.

— Лучше на летнее солнцестояние, — вмешалась Ангостура. — Здоровье не позволяет сестрам путешествовать зимой. Да и было бы бессмысленно проделать весь путь до Белоскалья и приехать туда простуженными!

Йоринда наклонилась в сторону и очень прилично отрыгнула погадок.

— Выпьете чего-нибудь? — спросила Ангостура. — Бузинного лимонада? Да? Хорошо. — И, не дожидаясь ответа, она подошла к металлическому шкафчику в углу, вынула оттуда стеклянную бутылку и налила два бокала.

Фридрих несколько недоверчиво взял бокал и принюхался. Но стоило сделать первый глоток, все сомнения рассеялись: это был не простой лимонад, а что-то дорогое и необычное. Пузырьки ударили ему прямо в голову.

— И где же состоится ваше следующее выступление? — поинтересовался Брумзель.

— На ближайшие два месяца регулярных концертов не запланировано, — ответила Ангостура. — После напряженного турне по Западным островам сестры должны сначала отдохнуть!

— Ну, тогда будем надеяться на скорую встречу в Белоскалье, — сказал Фридрих, у которого лимонад уже пузырился в желудке. Настроение сделалось такое приподнятое, что он даже поднял тост за певиц.