Астрид Линдгрен - Крошка Нильс Карлсон

– А вы, собственно говоря, кто такие?

– Нас зовут Петер и Петра, – ответил мальчик. – Мы карлики.

– Мы из маленького народца, – добавила девочка.

– Мама с папой считают, что и карликам надобно учиться, – сказал мальчик.

– А где вы живёте? – спросила учительница. – Вы уверены, что приписаны к этой школе?

– Мы живём в Васапарке, – ответил Петер.

– А народная школа имени Густава Васы находится как раз на территории этого района, – сказала Петра.

И учительнице пришлось признать, что так оно и есть.

Все ребята в классе повытягивали шеи, чтобы как следует разглядеть новеньких. Вот будет здорово, если Петер и Петра станут их одноклассниками! Что за удивительный сегодня денёк!

Учительница предложила Петеру и Петре сесть, но тут же спохватилась, ведь в классе не было маленькой парты, которая подошла бы таким крохам.

– Куда же вас посадить, милые дети? – сказала она растерянно.

– Они могут сесть со мной! – живо откликнулся Гуннар.

И Петер с Петрой направились к парте Гуннара. Мальчик по очереди подхватил детей на руки и посадил перед собой прямо на стол. Потом показал им место в книге, где они прервали чтение. Учительница велела Гуннару читать дальше, что он и сделал.

– «Бабушка, милая», – прочёл Гуннар.

Петер с Петрой слушали, как он читает, и понимающе кивали, хотя никак не могли взять в толк, почему эти чёрные мелкие завитушки-буковки означают: «Бабушка, милая».

К концу занятий Петер и Петра уже кое-чему научились. Кроме «Бабушка, милая», они узнали, что два плюс три равняется пяти, а ещё выучили песенку: «Как весело, как весело смотреть на лягушат».

Домой Гуннар, Петер и Петра возвращались вместе, ведь им было по пути. Петер и Петра всё время держались за руки и озирались по сторонам, прежде чем перейти улицу.

Когда они подошли к перекрёстку на Оденгатан, Петра заволновалась.

– Здесь особенно оживлённо, – сказала она. – Такое сильное движение!

– Я помогу вам перейти улицу, – успокоил её Гуннар и повёл Петера и Петру через дорогу. Всякий раз, когда к ним приближался автомобиль, Гуннар поднимал руку и делал знак «Стоп!», точь-в-точь как настоящий полисмен.

Оказавшись на другой стороне улицы, Петер и Петра поблагодарили Гуннара и, помахав ему рукой и крикнув на прощание:

– До свидания! – устремились в парк.

С тех пор Петер и Петра каждый день приходили в школу. Все в классе были рады видеть их. А фрёкен, такая добрая, велела столяру смастерить для Петера и Петры две маленькие школьные парты, которые поставили возле учительского стола. Специально для них в коридоре были прибиты и две маленькие-премаленькие вешалки, почти над самым полом. А то как бы Петер смог повесить свою красивую курточку, а Петра свой красивый плащ!

Когда учительница вызывала Петера или Петру к доске, чтобы они решили какие-нибудь арифметические задачки, малышек приходилось приподнимать и ставить на высокий стул. На уроках же чтения дети всегда сидели у Гуннара на крышке парты, а когда им нужно было что-то прочесть, вставали прямо на книжную страницу. И всем это безумно нравилось, ведь это и вправду было очень мило. Фрёкен говорила, что Петер и Петра – прилежные ученики, и ставила им только хорошие отметки.

К концу зимнего семестра неожиданно ударили морозы, и в Васапарке, как всегда, залили каток. Приготовив уроки, Гуннар обычно приходил в парк, чтобы покататься на коньках. Где живут Петер с Петрой, он не знал, но ему ужасно хотелось посмотреть на их жильё. И вот как-то вечером, уже сняв коньки и собравшись домой, он решил разыскать домик Петера и Петры. Он обошёл весь парк и наконец, далеко-далеко, в самом укромном его уголке, увидел слабый луч света, пробивавшийся из-под какой-то ели. Гуннар устремился туда. Там, под густой елью, он увидел землянку, а в ней небольшое окошечко. Вот, оказывается, откуда струился свет! Гуннар встал на колени и заглянул в окно. Там за круглым столом сидели, склонившись над домашним заданием, Петер и Петра. Их папа, откинувшись в кресле-качалке, читал газету, а мама стояла у плиты и варила кофе. Электричества в землянке не было, лишь керосиновая лампа отбрасывала мягкий и ласковый свет на склонённые головки детей. Гуннар осторожно постучал в окно. Через какое-то мгновение отворилась маленькая дверца, и Гуннар увидел на пороге Петера.

– Привет! – сказал Гуннар. – Это я.

– Как хорошо, что ты пришёл! – обрадовался Петер. – Ты наверняка знаешь, сколько будет, если от семнадцати отнять девять.

– Восемь, – ответил Гуннар.

– С кем это ты разговариваешь? – раздался папин голос.

– С одноклассником! – крикнул в ответ Петер.

Тут прибежала вприпрыжку и Петра.

– Ты что, катался в парке? – спросила она Гуннара.

– Мы с Петрой тоже умеем кататься. Если хочешь, можешь посмотреть, – предложил Петер. – Вот только надо дождаться, пока каток закроют. Мы боимся выходить на лёд, когда там большие дети.

– Жаль, что мы не можем пригласить тебя к себе, ты слишком высокий, – сказала Петра. – Но ты можешь заглянуть к нам в окно.

Гуннар так и сделал. Он снова встал на колени и заглянул через окно в их маленькую уютную комнатку. Петер с Петрой стояли у окна и корчили смешные рожицы. Потом они что-то написали на клочке бумаги и прижали его к стеклу.

«Ты замичательный паринь, Гуннар!» – было выведено на листке печатными буквами.

Петер с Петрой так заразительно смеялись, что и Гуннар, глядя на них, тоже засмеялся. Так они и стояли втроём, смеясь через стекло: Петер и Петра – в комнате, а Гуннар – снаружи. Но вот Петер показал на часы, висевшие на стене, что означало: каток уже закрыт. Тогда Петер с Петрой, схватив коньки и поспешно натянув на себя куртки, шапки и варежки, выбежали из землянки на улицу, не забыв при этом помахать маме с папой рукой.

Каток расстилался перед ними, тёмный и пустынный. Петер и Петра, быстро надев свои крохотные коньки, вышли на лёд.

Держась за руки, они скользили по льду, словно в танце, и танец этот был чарующий и удивительно красивый. Петер и Петра порхали взад-вперёд, и вокруг них разливалось какое-то слабое мерцание. И откуда-то издалека доносились звуки музыки. Но, может, это Гуннару только казалось? Он затаил дыхание. Ничего красивее он никогда прежде не видел. Гуннар подумал, что воспоминания об этом он сохранит навсегда, на всю свою жизнь.

Когда танец закончился, Петер и Петра, обняв друг друга, подкатили к Гуннару. Глаза их блестели.

– Разве мы плохо катаемся? – спросил Петер Гуннара.

А Петра добавила:

– Мы катаемся здесь по часу каждую ночь. Когда большие дети спят. И чудеснее этого ничего на свете нет!