Георгий Балл - Детская библиотека. Том 17

— Я тебя давно жду, — сказал он. — Давай играть.

И мы стали ГРОМКО, ГРОМКО играть. Я опять сделал на диване из подушек огромную-преогромную гору, собрал на гору все свое храброе войско, и мы открыли страшную пальбу.

Но вот из-за высокой горы стала подниматься темная-темная ночь. И мы услышали, как на третьем этаже в квартире Иван Иваныча вдруг заиграла тихая музыка. Замолчали мои пушки, притихли мои верные солдатики и стали слушать. Но кто-то дернул меня за ухо.

— Ты какой-то невеселый, — пропищал Алошка. — Разве ты не рад? Теперь Иван Иваныч всегда будет на пенсии.

— Конечно, рад. Молодец, Алошка, я ведь знаю, что это ты все устроил. А Иван Иваныч и тетя Вера не знают.

— Ну и пусть, — сказал Алошка, — чиХОчиЧУ чиДОчиМОЙ.

Он уцепился покрепче за мое ухо, чтоб не упасть, и я услышал, как он громко, громко дышит — заснул. Устал за целый день, набегался. Так он и поехал на моем плече к своему домику.

Я сам открыл дверцу домика, положил Алошку на кроватку. Укрыл маленьким одеяльцем:

— Спокойной ночи, Алошка! Ты теперь от меня не убегай. Ты мое чудо. И я совсем не хочу смотреть их телевизор. И я теперь всегда буду ГРОМКО ДЫШАТЬ, ГРОМКО ИГРАТЬ И ВЕСТИ СЕБЯ ГРОМКО!

Наступила зима. Завыл под окном холодный ветер: УУ-УУ!

И кто ходит без галош, того гонит домой. И кто ходит в галошах, того тоже гонит домой.

И опять меня тетя Вера не пускает на улицу. Хорошо, что у меня, откуда ни возьмись, появился друг. И хорошо, что он живет в маленьком домике. И я ему сказал:

— Алошка, не выходи на улицу без галошек. И вообще не выходи.

— ЧиПОчиЧЕчиМУ?

— Слышишь, как ревет ветер: у-у-у-у-у!

— А у меня на ногах чиГАчиЛОчиШКИ — галошки!

— Глупый ты, глупый! — сказал я. — На улице насморк, на улице грипп.

— Зачем ты ругаешься?

И он заплакал. Вот какой чудак — заплакал. Слезки у него: кал-кал, кап-кап. Маленькие слезки.

— Дай мне, — говорит он сквозь слезы, — чиПИчиРОГ…

— Чего? — спрашиваю.

— Пирог с орехами — вот чего.

— А-а-а!

— «А-а»! — передразнил Алошка.

Только я ничуточки не обиделся, а скорее побежал к бабушке на кухню и попросил пирожок с орехами.

— Это, бабушка, не для меня, — шепнул я ей, — а для Алошки. Оказывается, он тоже любит твои пирожки с орехами.

— Тары-бары-бум, балуешь дите, — сердито сказала тетя Вера на своем сказочном языке.

А бабушка ей отвечает на своем:

— Люшеньки-люли. Какое ваше дело?

— А я вот возьму да заколдую тебя с дитем, — пригрозила тетя Вера.

— Ах, матушка колдунья, — вздохнула бабушка. — Я раньше тебя гусей-лебедей заманивала. И теперь тебя переколдую!

Тете Вере это не понравилось. У нее опять случилась тоска-печаль. А я схватил пирожок и скорее побежал к Алошке.

Ну конечно, Алошка обрадовался — ухватился за пирожок обеими руками!

Первый пирожок он съел очень быстро, второй помедленнее, а с третьим принялся играть, шалить и даже безобразничать. Бросал пирожок вверх — ух! Бегал с ним, как с ружьем, садился на него, как на стульчик, и бил ногой, как футбольный мяч.

— Тары-бары-бум! — закричал я голосом тети Веры. — Что ты делаешь, озорник?

И вдруг вошла сама тетя Вера. Алошка разбежался да как стукнет по пирожку. Пирожок как полетит да как трахнет по волшебным очкам: ТРАХ-ТА-РА-РАХ!

И сразу в комнате все стало зеленым, как перед грозой.

— ОН РАЗБИЛ МОИ ОЧКИ! — крикнула тетя Вера ужасным голосом.

Алошка испугался и юркнул в свой домик, а я замер. Я тоже испугался: я знал, что сейчас тетя Вера будет долго кричать. И она правда начала:

— О, мой носик-востроносик, без очков остался, без волшебных. Теперь ты, мой нос, точно конь гнедой без седелышка… Тяп-тяп-тяп…

— Что это у вас тут стряслось? — спросила бабушка. Она прибежала на шум.

— Это Алошка расшалился, — прошептал я бабушке.

— Ох, опять этот Алошка, — покачала головой бабушка. — Ну и озорник!

А я сказал:

— Он больше не будет озорничать, я с ним хорошенько потолкую!

Я поднял тети Верины очки — они не разбились. И я хотел попросить за Алошку прощения. А тетя Вера как надела на нос свои волшебные очки, как посмотрела на нас с бабушкой, так и сказала:

— Ну теперь, тары-бары-бум, я вас заколдую!

— За что? — спросила бабушка. — За что же ты нас заколдуешь?

— А за то, что приближается праздник Новый год, — отвечает тетя Вера.

— И хочу я, красная девица, быть хозяйкою, пригласить на праздник Иван Иваныча и чтоб у него по усам вино текло.

Так сказала тетя Вера и запела свою страшную волшебную песню:

— Бабушка, — прошептал я, — а ты начинай свою добрую волшебную песню.

Мы ее переколдуем.

— Стара я, — отвечает бабушка. — Раньше много хороших песен знала, да теперь забыла.

— Бабушка, скорее вспоминай!

— Эх, разве что эту. — И бабушка тихонько запела:

И замолчала.

— Бабушка, а что ели капки? — спросил я.

— Не помню, внучек.

— Бабушка, а что пили капки?

— Забыла, внучек.

— Ха-ха-ха! ЗАБЫЛА, — засмеялась тетя Вера. — А я не забыла.

И она громким голосом запела наизусть свою страшную волшебную песню:

Ну что, сдаетесь?

— Нет, нет, — крикнули мы с бабушкой. — Не сдаемся!

— Ах так! — сказала тетя Вера и посмотрела на нас сквозь свои волшебные очки. — Ах так! Тогда замрите! НЕ БЕГАЙТЕ, НЕ ПРЫГАЙТЕ, НЕ ЖАРЬТЕ, НЕ ВАРИТЕ, ПОКА НЕ ПРИДЕТ С РАБОТЫ МАМА.

— Эх, — прошептал я бабушке, — был бы сейчас папа! Тогда…

И больше я ничего не успел сказать, потому что замер. И бабушка тоже замерла.

Пока мы с бабушкой не бегали, не прыгали, не жарили, не варили, тетя Вера тихонечко подошла к шкафу, открыла дверцу… И — раз, два! — достала с полки свою волшебную книжку «О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ», подошла к плите и начала колдовать над обедом.

— Колдуй, баба, колдуй, дед, заколдованный обед, — зашептала тетя Вера.

Сразу над плитой что-то закипело, зашипело, забулькало. И я услышал, как тетя Вера прошептала:

— Тары-бары-бум. Раз, два… Раз, два… Первое-второе, горе — не беда! А вот страница двадцать пять… Как приготовить волшебное печенье, под названием «Пальчики оближешь».