Аугуст Якобсон - Соловей и медянка

— Ладно, поищем третьего, — сразу же согласился волк, а сам, хитрец, подумал, что этак он, может быть, и другого зверя поймает.

Волк и олень до вечера бродили по лесу, искали-искали, нашли, наконец, третьего: папаша-медведь, ворча, шёл в деревню, чтобы добыть немножко мёда своей молодой жене. Он терпеливо выслушал жалобы обеих сторон, сунул в рот лапу и задумался. Думал-думал, а через некоторое время изрёк:

— Сейчас я не сумею дать вам совета. Нужно пойти на место происшествия и основательно всё взвесить.

Волк и олень согласились, все отправились на место происшествия. Медведь обошёл вокруг ели, снова призадумался и, наконец, сказал:

— Олень, поддень-ка рогами ствол, сумеешь ли ты его приподнять?

— Сумею, сумею, отчего не суметь! — сказал олень и сделал, как велел медведь.

После этого медведь сказал волку:

— Волк, заберись-ка теперь туда под ветки, покажи, поместишься ли ты в таком узком месте.

— Помещусь, помещусь, отчего не поместиться? — сказал волк и сделал, как велел медведь.

Тогда медведь снова сказал оленю:

— Так, олень. Опусти теперь ствол на прежнее место.

Олень опустил ель на прежнее место, волк, как и раньше, вновь оказался в западне.

Был в западне и остался в западне — кто же решится помогать такому жадюге.

Бедняга Карья-Эку стал очень стар — от него больше не было никакого проку. Хозяйка — была она скупей скупого — вырастила себе молодого пса и с каждым днём давала Карья-Эку всё меньше кушать.

Когда смерть Карья-Эку была уже не за горами, пошёл он, печальный, бродить по лесу. Бродил-бродил, грустил-грустил, пока не повстречал волка, с которым он уже давно не виделся.

А волк был таким же старым, как Карья-Эку, — его денёчки тоже были на исходе. Вот уселись два старика на краю дороги поболтать: старину вспомнить, трубочками попыхтеть.

— Конечно, можно было бы пожить ещё, хотя все кости ноют и глаза слабеют, но вот с едой трудно, ой-ой, с едой трудно! — сказал Карья- Эку.

И рассказал он родичу всю свою историю от начала до конца, да к тому же ещё и от себя прибавил.

— Это скверно, очень скверно, — решил волк, призадумался, а потом сказал: — Я могу помочь тебе! Но в награду за это ты должен приносить мне каждый день ломтик варёного мяса, зубы мои уж притупились, не могу я больше никого загрызть и потому не ем больше сырого мяса.

— Согласен, братец! — радостно воскликнул Карья-Эку.

Волк спросил:

— Есть у твоей хозяйки дети?

— Есть у хозяйки сынок — единственный ребёнок, но он всегда с ней, нам к нему не подобраться, — ответил Карья-Эку.

— Он нам и не нужен — что мы будем делать с этим человечьим щенком. Слушай внимательно, что я тебе сейчас скажу! — произнёс волк и стал учить пса: — Завтра, когда хозяйка пойдёт жать рожь и возьмёт с собой сына, ты тоже ступай в поле. Я выскочу неожиданно из-за изгороди, схвачу мальчишку, побегу в лес. Хозяйка, конечно, подымет крик и шум. Ты не обращай на это внимания, ухвати меня понежней за ляжку, а сам лай и рычи как можешь — тогда-то я и выпущу мальчишку. И вот увидишь, что после этого хозяйка начнёт тебя уважать гораздо больше. Человечья мать никогда не забудет того, кто спас её ребёнка от смерти.

На другой день, отправляясь на жатву, хозяйка взяла с собой сынишку. Она жала, мальчик играл около снопов. Молодой пёс наелся дома до отвала и сладко спал в борозде, а старый Карья-Эку сидел у копны и поглядывал одним глазом на лес, другим — на мальчика.

Вдруг из-за канавы выскочил большой серый волк, схватил ребёнка и понёсся прочь, хозяйка увидела это, начала кричать, науськивать молодого пса:

— Ату, Поньту, возьми волка! Ату, Поньту, возьми волка! — Но Поньту и не думал бежать за серым — Поньту повернул совсем в другую сторону. Повернул и побежал, поджав хвост, домой.

А бедный старый Карья-Эку бросился тем временем на волка и схватил его за ляжку. Но сделал это ничуть не нежно, а вцепился так, что шерсть полетела клочьями.

— Ух ты, батюшки, что же ты так вцепился! — завыл волк, выпустил мальчика и удрал, очень рассерженный.

Хозяйка подбежала к Карья-Эку и к спасённому сынишке, взяла ребёнка на руки, осмотрела: ничего плохого с ним не случилось! И хозяйка была так рада, так счастлива, что прямо не знала, что на радостях сделать.

На молодую собаку хозяйка так рассердилась, что в тот же вечер прогнала её на все четыре стороны. А Карья-Эку доставались теперь лучшие кусочки: «Ешь, Экушка… Возьми, Экушка… Отведай, ну, отведай же ещё, Экушка!»

С того дня волк выходил каждый вечер на опушку леса и ждал, ждал кусочков варёного мяса, которые ему пообещал Карья-Эку, когда был в беде. Он сидел на холме, смотрел в сторону деревни, подавал время от времени голос. Но Карья-Эку не приходил — не пришёл он в тот вечер, не приходил и в следующие вечера.

Много-много раз выходил волк на опушку леса за своей наградой, но всё без толку. Тут он очень рассердился на Карья-Эку, пошёл жаловаться в суд. Он рассказал там обстоятельно и подробно, как было дело: как Эку обещал нежно ухватить его за ляжку, а вцепился так, что ляжка и сейчас ещё ноет; как он должен был получить от Эку награду за помощь, а до сих пор не видал ни кусочка мяса. И суд вынес очень суровое для Эку решение: заплатить волку за обман штраф — пятнадцать вёдер жирного супу и, кроме того, получить в наказание двадцать пять розог.

Привести в исполнение это решение поручили медведю и лисе.

Лиса сразу повесила себе на шею бляху, медведь привязал к поясу меч, и они пустились в путь. Когда они дошли до места, лиса сказала медведю:

— Ты, приятель, ступай вперёд, у тебя ведь силёнок больше…

— Нет, ты ступай вперёд, ты ведь похитрей и поизворотливей! — ответил медведь.

— Ступайте оба! Ступайте оба, вы оба — представители власти, один и другой! — науськивал их сзади волк.

Наконец лиса влезла на крышу сеновала, огляделась вокруг украдкой, и вдруг видит: в лес идёт Карья-Эку, а по пятам за ним — кошка, петух и гусь. А так как лиса была по натуре трусливым зверем, она не узнала спутников пса и с ужасом закричала сверху:

— Ох-ох, торопитесь, земляки, прячьтесь живее. Идёт пес с тремя помощниками. Один несёт на спине острый кол, второй камни проворно подбирает, а третий всё грозится: «Вот и попались, га-га-голубчики, вот и попались, га-га-голубчики!» Чтоб ты, волк, провалился — пропадай тут теперь из-за тебя.

Сама лиса осталась на крыше, подумала: собаке сюда не забраться; медведь влез на толстую ель, а волк спрятался под кучей хвороста.

Вот собака, кошка, петух и гусь подошли совсем близко. Кошка сразу заметила кончик волчьего хвоста, который нечаянно остался торчать из- под хвороста. Посмотрела она одним глазом, посмотрела другим, решила, что это мышь и — хоп! — кинулась на него. Волк испугался, завопил во всю глотку и помчался в лес.