Аугуст Якобсон - Соловей и медянка

Жадный хозяин, спотыкаясь, побежал в дом — в страхе, что волк и его рядом с быком уложит.

Волк же съел быка до последнего клочочка шерсти — ел три дня, оставил только начисто обглоданные кости.

Хозяин долгое время был болен — ни пить, ни есть не мог бедняга, ничего в горло не лезло.

Бобыль, услыхав про эту историю, усмехнулся в бороду и подумал:

— Поделом ему, жадюге.

А ты как думаешь — поделом ли это было хозяину?

Вечером на прогулке встретился старый медведь с комарихой. Она как раз облетала пастбище и сосала кровь у коров.

— Добрый вечер, матушка комариха, — сказал медведь.

— Всего доброго и тебе, сосед, — приветливо ответила комариха.

Медведь посмотрел немного на её хлопоты и промолвил:

— Как видно, у тебя очень много работы.

— Да, работы много… много работы… — согласилась комариха.

Повременив немного, опять спросил медведь:

— Скажи мне, матушка, у какого зверя кровь всего вкуснее?

— У человека. Но только трудно её добыть, — отвечала комариха.

— Почему трудно? — допытывался медведь.

— Вот почему, — объяснила комариха. — Человек очень силён. Ты же видишь, какая я громадина, — какое страшное жало! Какие сильные ноги! Какое крепкое туловище! Но стоит человеку разок отмахнуться, как я уже лежу на земле.

— Ну и ну! — недоверчиво протянул медведь. И решил: надо сейчас же отыскать человека и посмотреть, правду ли говорит комариха.

Долго искать ему не пришлось: как раз поблизости, на берегу озера, сидел в камышах, подстерегая уток, человек с ружьём. Медведь пошёл на человека, сам хвастливо думая: «С комаром-то ты справишься, я же задеру тебя, как ни в чём не бывало!» Затем он поднялся на дыбы и заурчал страшным голосом.

Человек, услышав шум и рёв, оглянулся, увидел медведя и очень испугался. Он повернул ружьё, прицелился и выстрелил из обоих стволов медведю прямо в морду.

Хотя дробь и была мелка, она сильно обожгла медвежью морду. Мишка громко взвыл от боли и пустился той же дорогой обратно, с перепугу нигде не останавливаясь, пока не достиг пастбища, где оставил комариху.

Комариха же по-прежнему была занята высасыванием крови у коров. Увидев опрометью бегущего медведя, она удивлённо подняла вверх свой хоботок и спросила:

— Сосед, а сосед, что с тобой, куда это ты так торопишься?

Медведь с опаской оглянулся, потёр лапами морду и, задыхаясь, ответил:

— Ох, ох, лучше не спрашивай! В самом деле, человек сильнее всех. Дал мне по носу пару щелчков, и то счастье, что я удрал раньше, чем он меня кулаком хватил. Тронь он меня ещё разок, я бы и ноги протянул.

— К чему же ты с ним затеял ссору? Я ведь тебя предупреждала! — сказала комариха.

Медведь же до сих пор боится человека с ружьём — как встретит в лесу, сейчас же свернёт в сторону и бежит прочь.

Медведь ходил к пчёлам мёдом лакомиться, а на обратном пути ни земли, ни неба не взвидел — так его изжалили, что глаза запухли. Овца, которая заметила его беду, спросила насмешливо:

— Что с тобой, косолапый?

— Глаза заболели, — ответил медведь.

— Что же с ними случилось, косолапый? — спросила овца.

— Ох, да так просто, лесной туман одолел, — сказал медведь. — А ты кто сам-то?

— Ой-ой, старый сосед, разве ты меня больше не узнаёшь?

— Лица не разберу, а по голосу не могу признать.

Тут овца загордилась, запрыгала: нечего бояться, медведь не повредит ей. Она выпятила грудь и принялась ещё пуще насмехаться. Она громко рассмеялась и бесстыдно соврала:

— Я — волк. Всё тот же волк.

— Это хорошо, дорогой кум, а то я боялся, что ты не то овца, не то какой другой зверь поплоше, — сказал медведь. И вот сел он на пень и рассказал свою историю:

— Проклятые пчёлы обидели. Уж я брал осторожно и потихонечку — запустил в улей только две лапы, — но они всё-таки заметили, налетели тучей. Ты, кстати, не знаешь какого-нибудь хорошего лекарства?

— Знаю-знаю, но это лекарство трудно добыть, — ответила овца.

— Скажи, кум, скажи, может, найдём средство, — умолял медведь.

И овца промолвила:

— Тут же, прямо за твоей спиной, растёт большая ель. На ветвях этой ели выросли большие пучки серого мха. Если ты сам влезешь сейчас на ель, достанешь один такой пучок и приложишь его к своим больным глазам, всё сразу пройдёт.

— Да… но как же я увижу эти пучки мха, когда я даже тебя не могу разглядеть, — пожаловался медведь.

— Ну, это беда небольшая. Ты лезь, а я снизу крикну, когда настанет время срывать мох, — научила овца.

Бедный медведь подошёл с закрытыми глазами к ели, влез на неё. Вскарабкался тотчас на верхушку, туда, где было большое осиное гнездо. И так как лезть было дальше некуда, он спросил:

— Ну, дорогой кум, можно ли начинать рвать?

— Ну, рви, рви!

— Не знаю, левой рвать или правой?

— Ну, рви левой и рви правой, ты как раз уже на нужном месте! — ответила овца.

Медведь протянул разок левую, протянул разок правую лапу, нашёл осиное гнездо, сорвал его с ветки, прижал к своим глазам. Как только он раздавил гнездо, осы вылетели и принялись яростно его жалить. И носу досталось, и в уши заползли крылатые злюки, и в густую шерсть забрались, и спину нашли. Не осталось больше ничего, кроме сплошной боли от хвоста до глаз. Тут медведь заревел, как только мог:

— Кум, кум, ведь тут с меня снимут мою дорогую шубу! Я тут с жизнью расстанусь, с жизнью расстанусь!

— Шубы с тебя не снимут и с жизнью ты не расстанешься, но по заслугам получил, косолапый! — ответила овца и так над ним посмеялась, что на всём пастбище было слышно.

Понял медведь, что его обманули, спрыгнул с ели, помчался в лес. Лишь разок оглянулся, погрозил:

— Погоди-погоди, курчавая! Не бывать больше миру между нашими родами — тебя я сам прикончу, твоим ягнятам мои сыновья свернут шеи.

Так оно и вышло: где бы ни увидел медведь овцу или ягнёнка, тут же бросается на добычу. Что умещается в брюхе, съедает на месте, что остаётся, берёт на плечо, несёт в чащу, хоронит про чёрный день под сором и хворостом.

Возвращались с ярмарки мужик с бабой — впереди жена пешком, а муж с телегой и лошадью позади.

Только зашла баба в лес, как из чащи выскочил волк, забежал вперёд и стал тянуть её за подол в кустарник. Со страху бабе ничего не оставалось делать, как идти за ним.

Волк же привёл её к своей норе, помахал хвостом и начал жалобно подвывать. Опомнившись от страха, заглянула баба в нору и видит: на охапке сена разметался волчонок, а у него в горле застряла большая кость. Старый волк со слезами на глазах всё время поглядывал то на бедного страдающего детёныша, то на бабу и выл всё жалобнее и жалобнее.