Аугуст Якобсон - Соловей и медянка

Позади других зверей, менявших шубы, Лесной Отец увидел зайчишку, он поманил его пальцем, дружелюбно спросил:

— Ну, братец, а твои как дела?

— Мне ничего не надо. Я кормлюсь сочными зеленями и заедаю их вкусной осиновой корой — что мне холод сделает, — смеясь, ответил заяц.

— Молодцом живёшь, молодцом, за такую лихость похвалить можно, — сказал Лесной Отец.

А Мороз в это время сидел на корточках чуть поодаль, за кустом крушины, поглядывал сквозь голые ветви и был в очень скверном настроении. Слова зайца его ещё больше рассердили: ах так, ах так — ах, значит, это ничтожество ни во что не ставит его силу и могущество! И Мороз решил взяться за зайца и показать ему, на что он способен.

Когда заяц побежал прочь от усадьбы Лесного Отца, Мороз тотчас помчался за ним следом. Ни на шаг от него не отставал, нагнал такого холода, что деревья затрещали. Заяц бежал-бежал, пытался этим согреться — не выходит. Присел он под толстой сосной, весь съёжился — и это не помогает. Тогда улёгся он рядом со стогом и свернулся клубком, застыл весь, думает, что теперь, видно, в самом деле конец ему пришёл. И когда совсем стало невмоготу, он услышал, как Мороз, скрипя снегом, подошёл к нему и спросил:

— Наверно, под твоей шкурой ни искорки тепла не осталось?

— Почему не осталось, почему не осталось, от меня просто пар идёт — так мне жарко! — ответил заяц, собрал остатки силёнок и прыгнул на другую сторону стога.

Увидев это, Мороз очень испугался, покачал головой, удивился:

— Ого, выходит, вправду, братец, что я не могу с тобой справиться.

— Что верно, то верно — не можешь ты со мной справиться.

Мороз бросил дуть, стыдливо ушёл прочь.

А заяц стал отсыпаться под стогом — не обращая внимания на ветер и вьюгу.

Так и живёт он в своём старом тулупе по сей день.

Лошадь и бык паслись на лугу. Лошадь сказала быку:

— Утомляет меня, братец, это постоянное жевание. Хорошо, если бы оставалось время и на отдых после еды, да и понежиться не мешало бы. А теперь никак не могу досыта наесться.

— Это всё оттого, что мы слишком большого роста, слишком большого роста, — ответил, вздыхая, бык.

Вдруг видят они, идёт из лесу по тропе человек с большим-пребольшим мешком за плечами. Стар человек и сед, идёт согнувшись, на каждом шагу пыхтит и кряхтит, мешок, знать, тяжёлый, так и гнёт его в три погибели.

Дошёл незнакомец до ручья, посмотрел на воду и стал просить лошадь:

— Дорогой, золотой жеребчик, будь добр, перенеси меня через ручей. Видишь: нога коротышка, подошвы стоптаны, попаду, бедняга, в ил, и не вылезти мне, сирому и убогому.

Сердце у лошади было доброе. Она думала, думала и совсем было уже согласилась, да, заметив зелёную кочку, передумала и сказала приветливо:

— Иди себе, старичок, — некогда мне тебе помогать. Ты же видишь, я должна есть. Скоро придёт хозяин и поведёт меня на работу, а помогая тебе, я могу остаться голодной.

— Ой, ой, ой, никак мне придётся утонуть в ручье, — загоревал седой дед.

— Ну что ж, утонешь, так утонешь, жаль мне тебя. Но на свете каждый стоит сам за себя, — посочувствовала лошадь и продолжала есть.

Старичок ещё больше сгорбился — мешок на его спине, казалось, стал ещё тяжелее. Наконец, обратился он к быку, заохал и стал просить снова:

— Милый бычок, пахарь и кормилец. Не будешь ли ты так добр, не перенесёшь ли меня через ручей? Видишь: нога коротышка, подошвы сбиты, попаду, бедняга, в ил, не выбраться мне, хилому и немощному.

Бык был угрюмым животным — бродил он всё больше один, бывает, за день и слова не скажет. А тут поднял голову и сказал, мыча:

— Не беда, дедушка — как-нибудь справимся. Скоро на работу идти, и в брюхе пусто, а странникам надо помогать. Обопрись на моё бедро и лезь на спину, переправа займёт время у таких поворотливых, как мы с тобой.

На другом берегу бык осторожно помог деду спуститься на землю и хотел было поспешить обратно на пастбище. Но седой старичок — а это был не кто иной, как сам Лесной Отец, — остановил его и сказал:

— Славный ты, бычок. За то, что мне помог, будет у тебя впредь всегда вдоволь еды и на отдых время останется. Отныне ты себе будешь собирать пищу про запас и съедать её во время сна.

Заодно он дал быку рога в защиту от злых волков.

Лошади же Лесной Отец сказал так:

— За то, что кормёжку посчитала важнее помощи странникам, ты никогда не будешь сыта, а будешь есть всё свободное от работы время.

С той поры лошадь тратит на еду всё своё время отдыха, а бык собирает пищу про запас, ложится и жуёт во сне жвачку.

Послала бобылка в поле своего маленького сына пасти трёх овец. Откуда ни возьмись, вышел из-за кустов седой дед, подошёл к мальчику и спросил:

— Хозяин, ты что здесь делаешь?

Мальчик ответил:

— Стерегу трёх овец.

Седой дед сказал:

— Дай мне одну овцу. Взамен дам тебе собаку.

Мальчик думал-думал и ответил:

— Не могу, дядя. Овцы — всё наше богатство. Овца шерсть даёт, а собака ничего не даёт.

— Ну, если ты не хочешь, то сейчас из лесу придёт страшный заяц и задерёт всех твоих овец. А собака прогнала бы зайца.

Так и поменял маленький сын бобылки овцу на собаку. Дома ему пришлось за это плохо — наказали маленько.

На другой день мальчик пошёл опять в поле пасти овец. И снова пришёл седой дед и предложил поменять собаку на овцу. Когда мальчик стал отказываться, дед сказал:

— Ну, если ты не хочешь, то сейчас придёт из лесу злая коза и задерёт твоих овец и собаку. А две собаки прогнали бы козу.

Мальчик поменял и вторую овцу на собаку. Дома попало ему за это ещё больше — наказали крепко.

На третий день мальчик пошёл пасти оставшуюся овцу. Сразу вышел из-за кустов седой дед, поздоровался и сказал:

— Дай мне, хозяин, и эту последнюю овцу — получишь ещё третью собаку.

— Нет! — ответил мальчик. — Эта овца останется у нас, а то мы скоро не сможем и чулочка на ногу надеть.

— Глуп ты! — воскликнул седой дед. — Если у тебя будут три собаки, можешь загнать себе в дом каких хочешь животных. Стоит только сказать первой собаке: «Кусай!», второй: «Бери!», третьей: «Неси!» — и они принесут тебе хоть старого медведя из лесной берлоги. Тут и мать тебя больше не забранит, не накажет, а похвалит и по головке погладит.

Поменял мальчик свою последнюю овцу на собаку. И сразу приказал собакам поймать хорошего жирного оленя и принести домой. Не успел оглянуться, как олень уже дома — освежёван, чистый, только клади его в кадку и соли.

Нет, бобылка не бранила больше своего маленького сына. Ведь с той поры они не знали нужды и никого не боялись.