Валентин Лебедев - Заповедник Сказок 2015 [Том 5]

Луны не было.

Откуда ей взяться, если Отто Францевич безрассудно проспал полночи и не выпустил бедную из заточения?!

Спешно одеваясь, Отто Францевич грубо, хоть и очень тихо, ругался и даже пробовал дать самому себе затрещину. Вещи он натягивал в произвольной последовательности: аккуратность в одежде никогда особо его не волновала, а теперь и подавно. Кое-как застегнув рубашку поверх пиджака, огляделся. Где портфель? Вот он, миленький. Отто Францевич торопливо заглянул внутрь. Там было пусто. Маленькая круглая баночка, наполненная желаниями, мечтами и просьбами, — пропала!

На цыпочках, стараясь не шуметь, Отто Францевич вышел из своей комнаты. Первым делом направился в кладовку, где сотни, а может быть и тысячи таких же баночек стояли ровными рядами на полках, словно маринады у хорошей хозяйки. Каждая из них когда-то уже дала жизнь луне, но теперь они были бесполезны. Красивые безделушки, память о прошлом.

В кухне пропавшей баночки тоже не оказалось, только паучок приветливо кивнул из угла над комодом. На всякий случай Отто Францевич заглянул в гостиную. Там на маленькой кушетке, тихонько посапывая, как когда-то давно его внучка, спало Абстрактное Зло. Рядом, на журнальном столике, стояла баночка и светилась тёплым лунным светом, в котором всё окружающее преображалось — даже Зло казалось сейчас милым и безобидным.

Отто Францевич крадучись подошёл к столику, старательно обходя самые скрипучие половицы, спрятал баночку в карман и покинул комнату. Только в прихожей он позволил себе немного расслабиться и вздохнул с облегчением. Гошенька, проникшийся серьёзностью момента и оттого непривычно тихий, уже ждал у двери.

Это была настоящая буря, прекрасная в своём справедливом гневе, направленном, конечно же, только на Отто Францевича и ни на кого больше. Мир, его мир мог быть разрушен! Отто Францевич шел сквозь дождь, не чувствуя ни холода, ни влаги. Только луна занимала сейчас его мысли. Отто Францевич слышал, как бьётся она в тесной банке, желая выйти наружу, и бормотал тихонько всякую ерунду, какой обычно успокаивают маленьких детишек:

— Не бойся, милая, не бойся, скоро старый Отто тебя выпустит, и всё будет хорошо.

До озера оставалось каких-то двадцать метров, когда Отто Францевича догнала маленькая запыхавшаяся старушка.

— Опять пугал Никитишну! — возмущённо крикнула она. — И зачем про меня небылицы рассказываешь? Ишь! Нет уже нашей бабушки! Где ж это такое видано!

— После, поговорим об этом после! — Отто Францевич ускорил шаг.

— И Гошеньку надо бы к ветеринару… — невпопад ответила жена, но уже тише.

Озеро казалось совершенно чёрным, дождевые капли покрывали его обыкновенно гладкую поверхность мутной рябью. Старушка и Гошенька остались чуть в стороне, а Отто Францевич, приблизившись к самой кромке воды, достал баночку с луной. Прежде чем открутить крышку, он несколько секунд полюбовался её причудливым содержимым.

Чёрный камушек с дырочкой посредине отдала ему девочка, которая гуляла в парке с няней. Желание у неё было такое же маленькое и милое, как она сама — девочка хотела, чтобы родители подарили ей рыжего котёнка. Потемневшую монету вручил Отто Францевичу молчун лет семи, мечтавший стать космонавтом. Половинкой жука поделился кудрявый малыш в синем комбинезоне, который убежал от своего старшего брата и бродил по парку, наслаждаясь свободой.

У всех ингредиентов были когда-то маленькие хозяева.

Сейчас эти крошечные кусочки луны мерцали своим особенным светом, каждый был по-своему хорош, как и те дни, жизнь которым они дали. Но особенно ярко светился хвост ящерицы — его день ещё не наступил, а оттого был бесконечно прекрасным.

Буря внезапно утихла, уступив место оглушительной ночной тишине. Отто Францевич открутил крышку, и луна, теперь уже полная, выплыла из банки прямо в воду. Оставляя за собой серебристую дорожку, она направилась к горизонту.

прилавком, между длинным парнем с морскими рыбками и приземистой бабусей со столь же морскими свинками, расположился мужчина, замотанный по брови шарфом. Он открыл клетчатую сумку и вынул оттуда трех литровую банку. На её дне, среди кусочков цветной бумаги, сидели эльфы.

Парень с морскими рыбками согнулся во втором своём метре и заглянул в банку.

— Это что? — спросил он с тоном превосходства хордовых над жесткокрылыми.

— Эльфы.

— Почём?

— Пятьсот рублей.

Парень уважительно протянул мужчине руку:

— Борис.

— Семён, — буркнул мужчина, снимая рукавицу.

Тут из-под локтя заглянула приземистая бабуся.

— И зачем они?

— Ну а хомяки твои зачем?

— Это морские свинки, — обиделась бабуся, — детям развлечение.

Морские свинки нахохлились, всем своим видом выражая нежелание кого-то развлекать.

— Эльф. Волшебное существо.

— И чего они умеют? Желания исполняют?

Лицо, замотанное шарфом, изобразило сарказм.

— Ага. Стоял бы я тут тогда.

— Может удачу приносят?

— Мне не носили.

Бабуся замолчала. Эльфы лениво ходили по банке, зевали, взмахивали крылышками. Ярко-оранжевая парочка прижалась личиками к стеклу.

Между рядов с клетками и аквариумами неспешно проходили разнообразные люди в пальто и пуховиках, с сумками и просто, взрослые и дети. Всё это разнообразие бубнило, перемешивалось и выдыхало пар из ртов. К Борису подошёл большой, ватой набитый дед. В ногах у него мыкался мелкий ребятёнок непонятного пола с варежками на резинках.

— Черви есть?

— Трубочник есть, мотыль.

— Деда, смотри!

— Мотыля покажи.

— Деда-а-а!

— Вам два коробочка? Три?

— Чего он дохлый такой?

— Деда, это чего в банке, а?

— Где дохлый, мужчина? Путёвый мотыль.

— С какого он бока путёвый?

— Деда, смотри — девочки с крылышками!

— Розовый. Вкусный. Берите!

— Сколько просишь?

— Двадцать пять.

— Де-е-е-е-е-д-а-а-а!

— Уступи десятку за два коробка.

— Не могу, мужчина. Себе в убыток торгую.

— Дед!

— Три шкуры дерёте! Торгаши!

— Вы сколько брать будете?

— Да уж не ведро!

— Берите три коробка, десятку уступлю.

— Де-душ-ка!

— Ладно, давай два коробка, коль уступаешь.

Ватный дед отслюнявил червонцы и спрятал пакет во внутренний карман. Поближе к сердцу. Ребятёнок похлопал деда по колену.

— Деда! Ну смотри — фея!

Дед приблизил левый глаз к трехлитровой банке, поморгал и отодвинулся.

— Чего за звери?

— Эльфы.

— Деда, давай купим!

— Сколько просишь?

— Пятьсот.

Дед отодвинулся и загнал взглядом Семёна, банку и прилавок во внутреннюю прицельную рамку.