Валентин Лебедев - Заповедник Сказок 2015 [Том 5]

Я потрясённо перебирал в памяти недавние события, начиная наконец понимать, что к чему.

— Такой могучий Авось, как тебе, мало кому достаётся. На него и понадеяться не зазорно, — колупанда подмигнул и дружески толкнул меня плечом.

— А за что мне это? — неуверенно спросил я.

Авось снова прижмурился на быстро светлеющее небо и ответил тихо и непривычно серьёзно:

— Кто не отмахнулся от бабкиных сказок и пришёл сюда, тому даётся вера. Кто проявил милосердие, тому даётся помощь. Кто сумел извлечь квадратный корень, тому даётся удача. Кто сумел побороть алчность — тому даётся счастье. А исполнение желаний — это настолько просто… Теперь даже я с этим справлюсь не хуже наноротника.

Я налил обоим ещё чаю. Над лесом неспешно всплывало розоватое солнце. Было так тихо и спокойно, что мне бы и самому не верилось в ночные приключения. Если, конечно, не обращать внимания на моего гостя.

Я скосил взгляд на колупанду. Тот, прикрыв глаза, смаковал чуднику и казалось, что весь свет для него сжался до размеров горшка с остатками варенья.

— Спрашивай уж, — пробасил он вдруг с хитрой довольной улыбкой.

— Ты говорил про джиннов…

— А что джинны? Они тоже очень неслабые были, да повывелись. Губила их, понимаешь, привязанность к бутылке, но это уже совсем другая история…

огда Лина теряет в песочнице свое ведёрко, ей ужасно хочется разреветься. Ведёрко новое, красное, с такими задорными белыми горохами. Она и сама не знает, как это получилось. Она только случайно отвлеклась, сбегала на горку, а потом к качелям, а потом снова на горку, а когда вернулась, ведёрка уже нету, и Лина трёт замазанными кулачками глаза, а по щекам бегут две коричневые дорожки.

И тогда бабушка протягивает ей кипенно-белый, почти хрустящий от чистоты носовой платок, вытирает захлюпанный нос и спокойно констатирует:

— Неприятности случаются с Магдой.

Лина удивлённо моргает — она не знает никакой Магды. Она помнит Мусю, и тётю Маргариту, маму, и папу, и Мартину, вторую бывшую жену дяди Адама, и даже собачку по прозвищу Муму, бабушка про неё читала недавно, и ещё панну Марию там, в костёле на углу, но совершенно не знает никакой Магды.

— С Магдой, — уверенно продолжает бабушка, — с ней всегда случаются неприятности. Твоё ведёрко по сравнению с этим — пустяки, — и они идут, и по дороге незаметно сворачивают к кафе на углу, и садятся под самый солнечный, оранжевый зонтик, и долго через весёлые полосатые трубочки сосут молочные коктейли, и Лина понимает: неприятности действительно случаются с Магдой.

Когда Янек уходит во второй раз, Лине отчаянно хочется завыть. Обхватить коленки, вжаться в них носом. И чтоб никто никогда-никогда её не нашёл. Лина тягуче, почти по слогам повторяет про себя:

— Он у-шёл, у-шёл, у-шёл…

И вдруг сквозь этот монотонный шелест прорывается фраза: «Неприятности случаются с Магдой».

Лина осторожно приоткрывает глаза — никого нет. И снова, уже увереннее повторяет:

— Неприятности случаются с Магдой. С Магдой.

И, всё ещё мелко трясясь, идёт к холодильнику, достаёт оттуда здоровенный шмат сыра, тяпает по нему лихо. «Как гусар на поле боя кромсает какого-нибудь врага», — думает Лина, и у врага почему-то лицо Янека. Она мажет сыр самой ядрёной, жёлтой горчицей и, зажмурившись, кусает.

— С Магдой… — повторяет Лина с набитым ртом.

И даже когда маленькая Леся с треском летит с качелей и, захлёбываясь, твердит: «Мама, мама, мама…» — а суровые дядьки укладывают её на носилки, даже тогда Лина только крепче сжимает зубы от страха и медленно, очень внятно, чтобы Леська расслышала, произносит:

— Неприятности случаются с Магдой.

Леся вдруг перестает мамкать и удивлённо спрашивает:

— Что за Магда?

«Как хорошо, что я не знаю, кто это», — думает Лина и вслух продолжает:

— С ней, с Магдой, всегда случаются неприятности.

И Леся, кажется, верит.

А ночью ей снова снится бабушка, протягивает ей тот самый белый платок и повторяет:

— А всё же ты, Магдалина, будь осторожнее.

Когда Магда Ковальски делает шаг на тротуар, её каблук задевает поребрик и с хрустом ломается. Магда падает, по новому чулку бежит некрасивая стрелка и коричневая струйка крови. И тогда Магда, щурясь от боли, шепчет:

— Неприятности случаются с Линой.

нна Лиза поёт в хоре, старательно разевая рот. Регент поправляет её дикцию. У Инны Лизы никогда не бывает верной дикции. Инна Лиза начинает петь снова. На самом деле её зовут не Инна Лиза, а Лусинэ, но сама себя она называет Инна Лиза. Ей кажется, что Инна Лиза звучит загадочнее. Инна Лиза зажмуривает глаза и представляет себе, что было бы, если бы она себя звала Лусинэ, а все другие звали бы её Инна Лиза…

Регент окликает Лусинэ. Инна Лиза вспоминает о том, что она должна петь, и подтягивает. Не в такт. Регент опять недоволен. Регент никогда не бывает доволен Инной Лизой. Впрочем, регент думает, что её зовут Лусинэ. Но на самом деле она Инна Лиза, так и знайте. Инна Лиза начинает петь ещё громче и совсем не в такт. Голос у неё мощный, постепенно замолкает весь хор. Инна Лиза не слышит, что хор умолк. Она поёт во всю глотку. И, как всегда, думает о чём-то своём. Регент давно выгнал бы Инну Лизу из хора, если бы не её голос.

Инна Лиза очень хочет, чтоб регент её выгнал. Ей не нравится чёрное бархатное платье хористки, ей не нравится Памела, которая стоит справа, и Марта, которая стоит слева. Если уж быть совсем честным, то Инне Лизе не нравится сам регент. Да, не нравится — он вечно пахнет потом, и на его белом воротнике сальные разводы. А волосы… Инне Лизе кажется, что регент никогда-никогда не моет волосы.

Инна Лиза закрывает глаза и продолжает петь. Про себя она представляет, как регента сажают в огромный медный таз и начинают ему мылить шею, уши и те бесцветные сальные патлы, которые он почему-то считает волосами. Инна Лиза поёт громче, ещё громче, зажмурив глаза. От звука голоса Инны Лизы в окнах лопаются стёкла и мелким колотым бисером осыпаются на пол. Инна Лиза не замечает битых стекол. Она поёт и представляет, как мыльная вода заливает все ноты регента, как регент кричит, испугавшись пены, а шампунь продолжает отмывать липкий жир с волос…