Валентин Лебедев - Заповедник Сказок 2015 [Том 5]

Минут через пять к густой мелодии флотских щей добавился мощный аккорд кондитерского шедевра — фруктового пудинга. Селёдки ну тут же вспомнился бабушкин хутор и румяные пирожки с малиной и вишней. «Как там моя незабвенная Софья Антоновна?» — с лёгкой грустью подумал он. Чтобы капитан не отвлекался, морской бриз, добросовестно трепавший нижние брамсели, смахнул с палубы всю симфонию соблазнительных ароматов и резким порывом унёс в океанскую даль.

Ещё через минуту раздался тревожный бас штурмана Крабова.

— Прямо по курсу — неопознанный летательный объект! — штурман ткнул мозолистым пальцем в зелёный экран радара.

Вскинув к глазам бинокль, капитан успел заметить, как в полумиле от судна с неба в море неуклюже плюхнулся не то метеозонд, похожий на слонёнка, не то слонёнок, похожий на метеозонд.

— Вот оно, приключение! — радостно догадался капитан и приказал: — Убрать паруса! Шлюпки на воду!

Бригантина легла в дрейф. Две шлюпочные команды наперегонки ринулись к месту происшествия.

Долго, бесконечно долго поднимался слонёнок в небеса. Но как ни втягивал хоботом воздух, признаков волшебного сада всё не было и не было. С непривычки шею стали сводить судороги.

В глазах, словно камышовый пожар, пульсировали оранжевые пятна. Хвост давно потерял свою неугомонность и безвольно болтался в воздухе. Трям с раскаянием убедился: мать-слониха вовсе не ошибалась. Полёт на растопыренных ушах — занятие и впрямь не для слонов. Смелый поступок уже отнюдь не казался ему забавным. Лишь страх падения заставлял старательно жмуриться и оттопыривать уши из последних сил. В мыслях роились тяжёлые сомнения: «Да хороши ли, в самом деле, эти плоды из небесного сада? А вдруг они кислые? А что, если горькие?» Как вдруг по всей длине хобота защекотал и ударил в голову восхитительнейший аромат! «Наконец-то!» — возликовал Трям и со счастливым восторгом открыл глаза — вокруг, насколько мог дотянуться взгляд, плескался бескрайний океан. «Вот тебе, мама, и подарочек!» — уши в ужасе прижались к спине, и слонёнок, даже не успев как следует огорчиться, камнем рухнул в морскую пучину.

К своему стыду, Селёдкин в то время диалект жюлькипурских слонов знал плоховато. А бедняга Трям, спасённый матросами и поднятый на борт бригантины, русской речи и вовсе не понимал. К тому же, он изрядно нахлебался солёной воды, дрожал от всего пережитого и едва держался на ногах. Как ни старался капитан разобраться в странном происшествии — ничего не вышло. Это уже значительно позже в долгих беседах без словаря за самоваром с халвой да баранками стала известна вся эта печальная история.

Впрочем, отменный аппетит обнаружился у необычайного летуна буквально сразу: слонёнок в один присест умял весь лоток фруктового пудинга, чем доставил умилённой команде несказанное удовольствие. Ласково поглаживая шершавый хобот, бойко подбирающий остатки пудинга, штурман Крабов добродушно сказал:

— Нашему радисту бы такую антенну! У него бы радиограммы в два раза быстрее летали!

Под общий хохот с лёгкой руки штурмана малыша так и прозвали Метеозондом. Тут же насыпали целую гору всевозможных лакомств — мармелад, ириски, фрукты, рафинад. Полюбился морякам найдёныш, баловали кто чем мог. Дошло до того, что коку Цыбульченко, которого капитан назначил ответственным, желающих покормить слонёнка приходилось отгонять тяжёлым оловянным черпаком. Кстати, один из таких моментов как раз запечатлён на знаменитой картине кисти доктора Грошикова. Той самой, что вошли в учебник по географии для шестого класса и уже много лет хранится в зале курьёзов Всемирного музея капитанской славы.

Как и всякий потомственный моряк, доктор Грошиков оказался человеком разносторонних талантов. Чего только стоит одна его коллекция пёстрых бабочек, предмет зависти энтомологов всех стран!

Как говорится, нет худа без добра: лопоухий Трям быстро прижился на корабле. Понял, что люди в полосатых тельняшках, самоотверженно выудившие его из океанских волн, на самом деле существа душевные, весёлые. К новому имени привык без обид. Разгуливал вразвалочку по палубе вместе с дежурными матросами, как заправский морской волк. Через пару месяцев, когда Селёдкин пристроил слонёнка в Лодырбургский королевский цирк, Метеозонд уже вовсю помогал команде управляться с парусами и даже прилично вязал морские узлы. Прощаясь, кое-кто из добряков с «Софии» даже смахнул слезу.

Но и после этого команда бригантины не забывала своего любимца. Всякий раз, швартуясь в Лодырбурге, непременно в полном составе приходила посмотреть на его грандиозные выступления под разноцветным цирковым куполом, И хотя Метеозонд к тому времени вырос в солидного слона, моряки по старой привычке приносили с собой и угощали маститого артиста фирменным фруктовым пудингом от кока Цыбульченко.

А на каникулы в свою слоновью деревню Трям между прочим плавал только с капитаном Селёдкиным. Оно, конечно, можно было и самому по воздуху слетать. Но чемоданы, коробки, тюки с подарками… Да и честно сказать, лень на каникулах. Надо же когда-то и ушам отдохнуть. Опять же — чудесные морские истории послушать! Истории капитана Селедкина — это ж для ушей и бальзам, и услада, и героическая симфония. У него их столько, что на семь кругосветных плаваний хватит, не то, что от Лодырбурга до Жюлькипура. А пройтись, как в первый раз, по палубе! Постоять на капитанском мостике! Посмотреть, как ныряют на рассвете альбатросы, как скачут на закате в багряных волнах дельфины! А покрутить хоботом штурвал! Что вы! Разве можно от такого сказочного удовольствия отказаться! Это же такая страсть — на всю жизнь!

«Утереть нос и при этом не остаться с носом — большое искусство!» — капитан Селёдкин зорким взглядом распознал причудливую надпись на жёлто-зелёном полотнище в руках туземцев с такой лёгкостью, словно буджумский был для него родным, хотя эту самую Буджум-Буджумию вместе с её языком они открыли практически только что. Юнга Земляникин в очередной раз с восхищением отметил, что капитану подвластны все языки мира.

Потрёпанная штормами бригантина «Софья» покачивалась на якорной стоянке в сказочно-лазоревой буджумской бухте. Капитанская шлюпка направлялась к берегу. На вёслах сидели юнга и боцман.

— В каком смысле «не остаться с носом»? — боцман Дудкин перестал грести. Ему по должности было положено владеть хозяйственной смекалкой, а фантазия, наоборот, была противопоказана. Поэтому он откровенно недолюбливал всякие хитрые смыслы и предпочитал держаться от них подальше. — А то ведь могут и пороху в ноздри — да фитилёк поднести…