Валентин Лебедев - Заповедник Сказок 2015 [Том 5]

С тех пор не прошло и месяца. Я вернулся в город, уволился, нашёл себе удалённую работу и сегодня переезжаю в Рыбалово. Пока поживу у бабы Мани, а там, глядишь, моя Ариадна снимет, наконец, амбарный замок с двери и тоже поверит в чудеса.

де-то далеко на севере… или на юге… хотя, возможно, что и на западе… или на востоке… в общем, где-то далеко-далеко растёт непроходимый Заповедный Лес. Водятся в нём всякие диковинные звери и невиданные птицы, хотя и обычного зверья тоже хватает. Присматривает за Лесом, смотритель, зовут его Старый Петри. Говорят, старым он был уже на заре этого мира, а что было до того, и вовсе никому не ведомо… Впрочем, речь не о нём… Старый Петри живёт на опушке леса, подле старого мшистого болота, в доме, который так и называется — Дом-на-Болоте. Дом этот маленький, но очень уютный. Чуть кривенький, с башенкой и круглым окошком, в торцевой стене. Каменный, стены кое-где покрыты мхом, под кухонными окнами растёт диковатый куст штапельной розы, чуть подальше. — огромный дуб, по которому снуют любопытные белки, заглядывая прямо в витражные мансардные окна. Массивная деревянная дверь, ведущая на кухню — скрипучая, со старинными коваными петлями, красивой витой ручкой и сварливым характером. Крыша черепичная, труба кривоватая, за трубой — воронье гнездо. В слуховом окошке часто ночует хитрый голубь, в стрельчатых окнах второго этажа отражается по вечерам рыжее закатное солнце… Хороший такой дом.

Кроме Старого Петри, в Доме-на-Болоте живёт ещё Лада со своей дочкой, уже который год не желающий взрослеть рыжий Котёнок с кисточкой на хвосте, странствующая между звёзд Большая Одинокая Кошка и… Хомяк — маленький, рыжий, толстый, любознательный зверёк, любитель плюшек, мотыльков, ромашек, воздушных змеев и волшебных историй. Вот про них-то — про Хомку и его друзей — эти сказки…

«А вот интересно, откуда же всё-таки они берутся — сказки?» — бормотал Хомяк себе под нос, топая по тропинке к дому. Он слегка косолапил, загребая лапами пыль, но не замечал этого, погружённый в свои мысли. В лапах он бережно нёс большую пузатую банку одуванчикового варенья, выпрошенную по случаю у одной знакомой ведьмы.

«Нет, ну всё-таки… Это же очень интересно! Может быть, где-то есть большой старый сундук — и сказки сложены в нём аккуратной стопочкой? Хотя нет, им было бы очень скучно в сундуке… А может, дупло? Как в большом старом дубе возле нашего дома. И сказки живут там. На зиму они уютно закапываются в прошлогоднюю труху и листья на дне дупла — и сладко спят. А весной просыпаются и начинают танцевать на ветках вместе с последними зимними светлячками. А потом зимние светлячки уходят — а сказки остаются… Но почему же я никогда не видел танцующих сказок? А, знаю! Сказки — это маленькие белоснежные тучки. Они летают себе по небу, играются с ветром и нежно ластятся к старому мудрому солнцу. А иногда они спускаются пониже, заглядывают в наше распахнутое окно — и Старый Петри ловит их за маленькие пушистые хвостики и рассказывает нам — а потом отпускает… Интересно, а у меня получится? Надо попробовать!»

Эта идея так увлекла хомячка, что он решил немедленно проверить, получится ли у него поймать за пушистый хвостик какую-нибудь, хоть самую маленькую, сказочку. Он свернул с тропинки, прошелестел лапами в густой траве, пыхтя, вскарабкался на холм и остановился в растерянности. Небо у него над головой было абсолютно, совершенно безоблачным. Красивого, глубокого василькового цвета, бескрайнее, свободное… Но — безоблачное.

«Вот так всегда, — сердито пробубнил Хомяк. — Только придёт в голову какая-нибудь ценная мысль — и вот, на тебе…»

Сердито сопя, пыхтя и горестно вздыхая, он осторожно спустился с холма, бережно прижимая к пузику банку с вареньем, и поспешно засеменил к дому. Там его уже ждал рыжий Котёнок с кисточкой на хвосте, весело посвистывал закипающий чайник, Лада расставляла на столе любимые чайные чашки — ярко-жёлтые, с большими ромашками. Старый Петри, задумчиво причмокивая губами, доставал с полок пахучие травки — мяту, полынь и сладко пахнущий мёдом липовый цвет. Большая Одинокая Кошка, распушив хвост, сидела на подоконнике широко распахнутого кухонного окна и смотрела на первые торопливые звёздочки, которые смущённо кивали друг другу на ещё не успевшем потемнеть небе. Близился вечер. Еще один тёплый вечер, который был бы совсем другим без Хомяка и пузатой банки с одуванчиковым вареньем…

«Вот так всегда! — бормотал себе под нос Хомяк, заматывая на шее длинный рыжий шарф и сердито сопя. — Как безобразить, так он уже большой! А как к пани Вербене за зельями идти, так он, видите ли, маленький ещё… Хмпф!» — Хомяк возмущённо фыркнул на Котёнка и вышел, громко хлопнув дверью. Котёнок, прятавшийся за книжным шкафом, виновато шмыгнул носом. Ему было стыдно, что Хомке придётся проделать весь путь одному, но страха было все-таки больше — ведь, чтобы попасть к дому пани Вербены, нужно пойти мимо той самой норы! А уже вечереет… Котёнок удручённо вздохнул и вскарабкался на подоконник — ждать возвращения Хомяка.

А Хомка тем временем шустро семенил по тропинке. Он уже перестал дуться на Котёнка и насвистывал под нос свой любимый весёлый мотивчик, попутно здороваясь с каждой встреченной в пути белкой и знакомыми сойками. Вечерело. Над лесом в холодном осеннем воздухе разливалось розовато-рыжее марево заката. Тропинка привычно свернула влево, и Хомка невольно замедлил шаг, пристально вглядываясь в густые заросли орешника. Там была нора. Точнее, Нора! А в Норе жил он — БОРМОГЛОТ!!! Хомяк поморщился и затопал пошустрее. Встречаться с Бормоглотом ему совсем не хотелось.

Вообще-то, Бормоглот был не страшный. Он был вредный, и все его за это не любили и избегали. И, хотя Бормоглот редко отходил от своей норы далеко, избегать его было сложно — нора его была устроена вблизи одной из самых нахоженных тропинок через Заповедный Лес. Завидев кого-нибудь на этой тропинке, Бормоглот загораживал своей тушкой дорогу и начинал нудно и монотонно читать нотации по всем, какие только ни на есть, известным поводам. Как правило, выдержав пару минут, все, за исключением Старого Петри, спасались позорным бегством — а Бормоглот, довольно распушив хвост, гордо и победительно оглядывал окрестности и, удовлетворённый, уползал в свою нору. До следующего раза.

Вот почему, заслышав где-то впереди на тропинке треск сучьев и сосредоточенное сопенье, Хомка поджал уши и затравленно оглянулся. Обходного пути не было — вдоль тропинки с обеих сторон росли густые, непроходимые кусты орешника. И зелья от пани Вербены нужны были именно сегодня. Да и потом, отступать — это как-то не по-хомячески… «Может, это и не он вовсе…», — подбодрил себя хомячок без всякой, впрочем, надежды и обречённо продолжил путь.