Array Народное творчество (Фольклор) - Чудо чудное, диво дивное (сборник)

Стали ребятки расти не по дням, а по часам; как хорошее тесто на опаре поднимается, так и они вверх тянутся. Все три молодца на одно лицо удались, и признать нельзя было, кто из них дитя царское, кто – кухаркино и кто от коровы народился. Только по тому и различали их: как воротятся с гулянья, Иван-царевич просит бельё переменить, кухаркин сын норовит съесть что-нибудь, а Иван Быкович прямо на отдых ложится.

По десятому году пришли они к царю и говорят:

– Любезный наш батюшка! Сделай нам железную палку в пятьдесят пудов.

Царь приказал своим кузнецам сковать железную палку в пятьдесят пудов; те принялись за работу и в неделю сделали. Никто палки за один край приподнять не может, а Иван-царевич, да Иван, кухаркин сын, да Иван Быкович между пальцами её поворачивают, словно перо гусиное.

Вышли они на широкий царский двор.

– Ну, братцы, – говорит Иван-царевич, – давайте силу пробовать: кому быть старшим братом, кого другим слушаться.

– Ладно, – отвечал Иван Быкович, – бери палку и бей нас по плечам.

Иван-царевич взял железную палку, ударил Ивана, кухаркина сына, да Ивана Быковича по плечам и вбил того и другого по колена в землю. Иван, кухаркин сын, ударил – вбил Ивана-царевича да Ивана Быковича по самую грудь в землю; а Иван Быкович ударил – вбил обоих братьев по самую шею.

– Давайте, – говорит царевич, – ещё силу попытаем: станем бросать железную палку кверху; кто выше забросит – тот будет старший брат.

– Ну что ж, бросай ты!

Иван-царевич бросил – палка через четверть часа назад упала, Иван, кухаркин сын, бросил – палка через полчаса упала, а Иван Быкович бросил – только через час воротилась.

– Ну, Иван Быкович, будь ты старший брат, чтоб нам тебя во всём слушаться.

После того пошли они гулять по саду и нашли громадный камень.

– Ишь, какой камень! Нельзя ль его с места сдвинуть? – сказал Иван-царевич, упёрся в него руками, возился, возился – нет, не берёт сила.

Попробовал Иван, кухаркин сын, – камень чуть-чуть подвинулся. Говорит им Иван Быкович:

– Мелко же вы плаваете! Постойте, я попробую.

Подошёл к камню да как двинет его ногою – загудел камень, покатился на другую сторону сада и переломал много всяких деревьев. Под тем камнем подвал открылся, в подвале стоят три коня богатырские, по стенам висит сбруя ратная: есть на чём добрым молодцам разгуляться!

Тотчас побежали они к царю и стали проситься:

– Государь-батюшка! Благослови нас в чужие земли ехать, самим на людей посмотреть да себя показать.

Царь их благословил, на дорогу казной наградил; они с царём простились, сели на богатырских коней и в путь-дорогу пустились.

Ехали по долам, по горам, по зелёным лугам и приехали в дремучий лес; в том лесу стоит избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, когда надо – повёртывается.

– Избушка, избушка, повернись к нам передом, к лесу задом.

Избушка повернулась. Вошли добрые молодцы в избушку – на печке лежит Баба-яга – костяная нога, из угла в угол, нос в потолок.

– Фу-фу-фу! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится.

– Эй, старуха, не бранись, слезь-ка с печки да на лавочку садись. Спроси: куда едем мы? Я добренько скажу.

Баб-яга слезла с печи, подходила к Ивану Быковичу близко, кланялась ему низко:

– Здравствуй, батюшка Иван Быкович! Куда едешь, куда путь держишь?

– Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост; слышал я, что там не одно чудо-юдо живёт.

– Ай да Ванюша! За дело взялся; ведь они, злодеи, всех заполонили, всех разорили, ближние царства шаром покатили.

Братья переночевали у Бабы-яги, поутру рано встали и отправились в путь-дорогу. Приезжают к реке Смородине; по всему берегу лежат кости человеческие, коню по колено костей навалено! Увидали они избушку, вошли в неё – пустёхонька – и вздумали тут остановиться.

Пришло дело к вечеру. Говорит Иван Быкович:

– Братцы! Мы заехали в чужедальную сторону, надо жить нам с осторожкою; давайте по очереди в дозор ходить.

Кинули жребий – досталось первую ночь сторожить Ивану-царевичу, другую – Ивану, кухаркину сыну, а третью – Ивану Быковичу. Отправился Иван-царевич в дозор, залез в кусты и крепко заснул. Иван Быкович на него не понадеялся; как пошло время за полночь – взял с собой щит и меч, вышел и стал под калиновый мост.

Вдруг на реке воды взволновалися, на дубах орлы раскричалися – выезжает Чудо-юдо шестиглавое; под ним конь споткнулся, чёрный ворон на плече встрепенулся, позади пёс ощетинился. Говорит Чудо-юдо шестиглавое:

– Что ты, волчья сыть, спотыкаешься, ты, воронье перо, трепещешься, а ты, пёсья шерсть, ощетинилась? Иль думаете, что Иван Быкович здесь? Так он, добрый молодец, ещё не родился, а коли родился – так на войну не сгодился; я его на одну руку посажу, другой прихлопну – только мокренько будет!

Выскочил Иван Быкович:

– Не хвались, нечистая сила! Не поймав ясна сокола, рано перья щипать. А давай лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится.

Вот сошлись они – поравнялись, так жестоко ударились, что кругом земля простонала. Чуду-юду не посчастливилось: Иван Быкович с одного размаху сшиб ему три головы.

– Стой, Иван Быкович! Дай мне роздыху.

– Что за роздых! У тебя, нечистая сила, три головы, у меня всего одна; вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.

Снова они сошлись, снова ударились; Иван Быкович отрубил Чуду-юду и последние головы, взял туловище – рассёк на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся. Поутру приходит Иван-царевич.

– Ну что, не видал ли чего?

– Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала.

На другую ночь отправился на дозор Иван, кухаркин сын, забрался в кусты и заснул. Иван Быкович на него не понадеялся; как пошло время за полночь – он тотчас снарядился, взял с собой щит и меч, вышел и стал под калиновый мост.

Вдруг на реке воды взволновалися, на дубах орлы раскричалися – выезжает Чудо-юдо девятиглавое; под ним конь споткнулся, чёрный ворон на плече встрепенулся, позади пёс ощетинился. Чудо-юдо коня по бёдрам, ворона по перьям, пса по ушам:

– Что ты, волчья сыть, спотыкаешься, ты, воронье перо, трепещешься, ты, пёсья шерсть, щетинишься? Иль думаете, что Иван Быкович здесь? Так он ещё не родился, а коли родился – так на войну не сгодился: я его одним пальцем убью!

Выскочил Иван Быкович:

– Погоди – не хвались, прежде Богу помолись, руки умой да за дело примись! Ещё неведомо – чья возьмёт!

Как махнёт богатырь своим острым мечом раз-два, так и снёс у нечистой силы шесть голов; а Чудо-юдо ударил – по колена его в сыру землю вогнал.