Array Народное творчество (Фольклор) - Чудо чудное, диво дивное (сборник)

Отец благословил.

Иван-царевич пошёл выбирать себе коня. На которого руку положит, тот и падёт. Идёт Иван-царевич дорогой по городу, повесил голову. Откуда ни возьмись старуха, спрашивает:

– Что, Иван-царевич, повесил голову?

– Уйди, старуха! На руку положу, другой пришлёпну – мокренько будет.

Старуха обежала другим переулком, идёт опять навстречу, говорит:

– Здравствуй, Иван-царевич! Что повесил голову?

Он и думает: «Что же старуха меня спрашивает? Не поможет ли чем она?»

И говорит ей:

– Вот, бабушка, не могу найти себе доброго коня.

– Дурашка, мучишься, а старухе не кучишься! – отвечает старуха. – Пойдём со мной.

Привела его к горе, указала место:

– Копай здесь.

Иван-царевич разрыл землю и увидел чугунную доску на двенадцати замках; замки он тотчас же сорвал, двери отворил и вошёл под землю: тут прикован на двенадцати цепях богатырский конь: он, видно, услышал ездока по себе, заржал, забился, все двенадцать цепей порвал.

Иван-царевич надел на себя богатырские доспехи, надел на коня узду, черкесское седло, дал старухе денег и сказал:

– Благословляй и прощай, бабушка!

Сам сел и поехал.

Долго ездил, наконец доехал до горы; пребольщущая гора, крутая, въехать на неё никак нельзя. Тут и братья его ездят возле горы: поздоровались, поехали вместе: доезжают до чугунного камня пудов в полтораста, на камне надпись: «Кто этот камень бросит на гору, тому и ход будет».

Старшие братья не могли поднять камень, а Иван-царевич с одного маху забросил на гору – и тотчас в горе показалась лестница. Он оставил коня, наточил из мизинца в стакан крови, подаёт братьям и говорит:

– Ежели в стакане кровь почернеет, не ждите меня: значит, я умер!

Простился и пошёл. Зашёл на гору; чего он не насмотрелся! Всяки тут леса, всяки ягоды, всяки птицы!

Долго шёл Иван-царевич, дошёл до дому: огромный дом! В нём жила царская дочь, утащенная Кощеем Бессмертным.

Иван-царевич кругом ограды ходит, а дверей не видит. Царская дочь увидела человека, вышла на балкон, кричит ему:

– Тут, смотри, у ограды есть щель, тронь её мизинцем, и будут двери.

Так и сделалось. Иван-царевич вошёл в дом. Девица его приняла, напоила-накормила и расспросила. Он ей рассказал, что пошёл вызволять мать от Кощея Бессмертного. Девица говорит ему на это:

– Нелегко тебе придётся, Иван-царевич! Он ведь бессмертный – убьёт тебя. Ко мне он часто ездит… вон у него меч в пятьсот пудов, поднимешь ли его? Тогда ступай!

Иван-царевич не только поднял меч, ещё бросил кверху; сам пошёл дальше.

Приходит к другому дому; двери знает, как искать; вошёл в дом, а тут его мать. Обнялись, поплакали.

Время приходит быть Кощею Бессмертному; мать спрятала его. Вдруг Кощей Бессмертный входит в дом и говорит:

– Фу, фу! Русского духа слыхом не слыхать, видом не видать, а тут русский дух сам на двор пришёл! Кто у тебя был? Не сын ли?

– Что ты, Бог с тобой! Сам летал по Руси, нахватался русского духу, тебе и мерещится, – ответила мать Ивана-царевича. А сама поближе с ласковыми словами к Кощею Бессмертному, выспрашивает то-другое и говорит: – Где же у тебя смерть, Кощей Бессмертный?

– У меня смерть, – говорит он, – в таком-то месте: там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце смерть моя.

Сказал это Кощей Бессмертный, побыл немного и улетел. Пришло время – Иван-царевич благословился у матери, отправился искать смерть Кощея Бессмертного.

Идёт дорогой долго ли, коротко, не пивал, не едал, хочет есть до смерти и думает: кто бы на это время попался! Вдруг – волчонок; он хочет его убить.

Выскакивает из норы волчиха и говорит:

– Не тронь моего детища: я тебе пригожусь.

Иван-царевич отпустил волка, идёт дальше, видит ворону. «Постой, – думает, – здесь я закушу!» Зарядил ружьё, хочет стрелять, ворона и говорит:

– Не тронь меня, я тебе пригожусь.

Иван-царевич подумал и отпустил ворону.

Идёт дальше, доходит до моря, остановился на берегу. В это время вдруг выпал на берег щучонок, Иван его схватил, есть хочет смертельно – думает: «Вот теперь поем!»

Откуда ни возьмись щука, говорит:

– Не тронь, Иван-царевич, моего детища, я тебе пригожусь.

Он и щучонка отпустил.

Как пройти море? Сидит на берегу да думает: щука ровно знала его думу, легла поперёк моря. Иван-царевич прошёл по ней, как по мосту; доходит до дуба, где была смерть Кощея Бессмертного, достал ящик, отворил – заяц выскочил и побежал. Где тут удержать зайца!

Испугался Иван-царевич, что отпустил зайца, призадумался, а волк, которого не убил он, кинулся за зайцем, поймал и несёт к Ивану-царевичу. Он обрадовался, схватил зайца, распорол его, да оробел: утка вспорхнула и полетела. Он пострелял-пострелял – мимо! Задумался опять.

Откуда ни возьмись ворона с воронятами, кинулась за уткой, поймала, принесла Ивану-царевичу. Царевич обрадовался, достал яйцо, пошёл, доходит до моря, стал мыть яичко, да и уронил в воду.

Как достать из моря? Безмерна глубь! Закручинился опять царевич.

Вдруг море встрепенулось – и щука принесла ему яйцо, потом легла поперёк моря. Иван-царевич прошёл по ней и отправился к матери: приходит, поздоровались, и она его опять спрятала.

В то время прилетел Кощей Бессмертный и говорит:

– Фу, фу! Русского духа слыхом не слыхать, видом не видать, а здесь Русью несёт!

– Что ты, Кощей? У меня никого нет, – отвечала мать Ивана-царевича.

Кощей опять и говорит:

– Что-то мне неможется!

А Иван-царевич пожимал яичко: Кощея Бессмертного от того коробило. Наконец Иван-царевич вышел, показывает яйцо и говорит:

– Вот, Кощей Бессмертный, твоя смерть!

Тот на коленки против него и говорит:

– Не бей меня, Иван-царевич, станем жить дружно; нам весь мир будет покорён.

Иван-царевич не обольстился его словами, раздавил яичко – и Кощей Бессмертный умер.

Взяли они, Иван-царевич с матерью, что было нужно, пошли на родимую сторону; по пути зашли за царской дочерью, той, что Кощей Бессмертный утащил, взяли и её с собой; пошли дальше, доходят до горы, где братья Ивана-царевича всё ждут. Девица говорит:

– Иван-царевич! Воротись ко мне в дом; я забыла подвенечное платье, брильянтовый перстень и нешитые башмаки.

Спустил он мать и царскую дочь, с коей они условились дома обвенчаться; братья приняли их, да взяли спуск и перерезали, чтобы Ивану-царевичу нельзя было спуститься, мать и девицу угрозами уговорили, чтобы дома про Ивана-царевича не сказывали. Прибыли в своё царство; отец обрадовался детям и жене, только печалился об одном Иване-царевиче.