Владислав Крапивин - Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота

– Изумительно! – воскликнул дон Куркурузо, когда работа была окончена. – Только, если вас не затруднит, пометьте рога знаками. На левом нарисуйте белой краской минус, а на правом плюс.

– А, это как на батарейке! Разные полюса напряжения!

– Совершенно справедливо. Полюса напряжения волшебной энергии, разрывающей блокаду и соединяющей разные берега пространства… Теперь мы должны замкнуть их медной проволокой!

Дон Куркурузо, шлепая туфлями, поспешил к шкафу. Начал искать на полках. Иногда бормотал:

– Ах ты, досада какая… Когда нужно, ничего под руку не попадается, как назло.

Леша зашарил в своей «Тысяче мелочей». Вытащил моток тонкой желтой проволоки.

– Авдей Казимирович, такая годится?

– Что?.. О, прекрасно, прекрасно! Вы меня опять выручаете! Позвольте…

Дон Куркурузо щипцами откусил от мотка полметра.

– Сейчас сделаем узелок… Вот так… А это – вот сюда… – Концы проволоки он намотал на кончики рогов. Проволока натянулась как струна. Металлический узелок оказался точно посредине.

Глаза у коровы блестели так живо, что казалось даже, будто она следит за доном Куркурузо.

– Ну-с, а теперь пора! – заявил дон Куркурузо торжественным тоном. И сделался строгим. И взял палочку, похожую на маленькую указку.

«Волшебная палочка», – понял Леша. И заволновался.

Бочкин, кажется, тоже заволновался. Встал с дивана.

Лилипут перестал стучать хвостом.

Дон Куркурузо поправил колпак и предупредил:

– Если вокруг слегка потемнеет, не тревожьтесь, это обычное в таких случаях явление.

У Леши заколотилось сердце.

Дон Куркурузо плавно и величаво поднес палочку к проволоке. Кончиком коснулся узелка…

Ничего не случилось.

Дон Куркурузо подумал, поправил палочкой сидящее на носу пенсне. Озабоченно произнес:

– Кажется, напряжение недостаточное… Увы, именно этого я и опасался.

– Потому что корова неправильная? – сокрушенно спросил Леша.

– Корова прекрасная! Но необходим дополнительный фактор! Иначе говоря, требуется заклинание. Оно послужит как бы трансформатором для повышения энергетического потенциала. Я, наверно, непонятно выражаюсь? Простите…

– А вы знаете это заклинание?

– Конечно, нет! Его просто не существует! Его надо придумать… Но, увы, заклинание это должно быть стихотворным, а в этой области у меня ни малейших талантов… – И Главный маг выжидательно глянул на Лешу.

– Про что заклинание-то? – насупленно поинтересовался Леша.

– Несколько строчек. В них обязательно должны быть слова «корова» и «колдовство».

Леша вздохнул:

– Но у меня ведь стихи получаются очень неуклюжие.

– Это не важно, уверяю вас!

Леша сел на пол, прислонился спиной к мохнатому Лилипуту, обнял коленки, зажмурился и зашевелил губами.

Минут пять прошло в тишине. И тишина эта сплошь состояла из тревожного ожидания.

Наконец Леша неловко заговорил:

– Ну… если вот так…

– Восхитительно!!! – завопил дон Куркурузо тонким голосом, который, кажется, называется фальцет.

Он схватил Лешу за руки и заплясал с ним, высоко вскидывая ноги в полосатых штанах. Потом кинулся к погасшему очагу, торопливо отыскал там крупный уголь и бросился к стене, на которой была написана таинственная формула.

– Сейчас мы начертаем ваше произведение, и тогда дело, несомненно, пойдет на лад!

Встав на цыпочки, дон Куркурузо начал писать крупные печатные буквы. Из-под угля сыпалась черная пыль, а на стене строчка за строчкой появлялись Лешины стихи

Наконец дон Куркурузо вытер пальцы полой халата и снова принял торжественный вид.

– Ну-с, приступим… Для начала давайте вместе прочитаем эти волшебные строки.

Он стал дирижировать, и все, кроме Лилипута, начали декламировать: «На лугу стоит корова…» Леша – смущенно, дон Куркурузо – громким фальцетом, а Бочкин – басовито и гулко, будто объявлял о прибытии поезда.

Затем дон Куркурузо опять сделал плавное движение и палочкой тронул узелок на проволоке.

– Гм… должна появиться искра…

Не было искры. И вообще ничего необыкновенного не случилось. Леше только показалось, что у коровы шевельнулся хвост, но это явно потому, что Леша волновался.

– Странно… – пробормотал дон Куркурузо. Он был похож на ученика у доски, который оправдывается, что «знал, но забыл». – Ничего не могу понять…

Он взялся двумя пальцами за нижнюю губу. Повернулся к стене с заклинанием и формулой. Долго смотрел на нее и вдруг хлопнул себя по затылку – так сильно, что звездный колпак съехал на лоб.

– Ну конечно же! Ведь в формуле написано: корень из двенадцати! А в заклинании всего восемь строк!.. Леша, на вас вся надежда. И хорошо, если бы… Ну, вы сами понимаете.

Леша понимал. Ничего тут не выйдет без «Чоки-чока». Надо было сразу его как-нибудь вставить, да Леша постеснялся: вдруг Авдей Казимирович решит, что мальчишка самозванно лезет со своим колдовством. Но теперь…

Леша опять зажмурился. Побормотал. И поднял с пола уголь. Начал писать на стене:

Леша писал старательно, как на классной доске. Следил, чтобы не было ошибок. Он был грамотный ученик.

Он писал, а остальные тихо дышали у него за спиной. Только один раз дон Куркурузо прошептал:

– Превосходно…

Леша поставил точку остатком уголька и оглянулся. Дон Куркурузо веско произнес:

– Нет никакого сомнения, что сейчас мы получим нужный эффект!

И все оглянулись на корову.

Коровы не было…

То есть она была, но не на столе. Она ковыляла на своих толстых ногах к приоткрытой двери.

Все, даже дон Куркурузо, так поразились, что несколько секунд стояли не двигаясь.

Леша опомнился первый:

– Держите ее!

Мешая друг другу, они кинулись к выходу. При этом Лилипуту отдавили лапу, дон Куркурузо уронил колпак, а Бочкин на секунду застрял в дверном проеме.

Корова неуклюже, но быстро ковыляла вниз по ступеням.

Леша ухватил ее, тяжелую, шевелящуюся, за бока.

– Ты куда? Кто тебе разрешил?!

Корова замычала и забормотала что-то неразборчивое, но похожее на речь. И завертела головой.

Дон Куркурузо наклонился над ней.

– Еще раз, пожалуйста…

Корова повторила непонятную фразу. Дон Куркурузо озабоченно перевел:

– Она отказывается работать в таких условиях. Потому что голодная. Говорит: написали, что дадут клочок сена, и обманули.

– Ой-ёй… – виновато сказал Леша.

– Где же его взять, сена-то? – забеспокоился Бочкин.

– Сразу не насушишь. Может, свежей травки?