Митко Яворски - Пшеничное зерно и Океан

— Я с тобой, не бойся, — отозвалась из самого сердца светлая его приятельница.

Чёрная тень отлетела.

И вдруг ему показалось, что в поле, прямо перед ним, распустился огромный цветок. Мальчик вгляделся в него. Нет, это не цветок. Но что же тогда? Окажись это сама принцесса, откуда ей взять такую красу. А может быть фея, что даёт мантию из жемчуга и бриллиантов каждому, кто ей встретится? Неземное это создание или само счастье?

— Самая прекрасная из всех прекрасных, — заговорил Мальчик первым. — Разве я не достоин того, чтобы ты открыла хоть на миг лицо и глаза свои? Даже если, взглянув в них, я умру от их блеска, я буду считать себя счастливым.

— Не отклоняйся в сторону!

— Прекрасная из прекрасных, скажи же мне своё имя.

— Прежде ответь, нравлюсь ли я тебе?

Мальчик ожидал, что голос её напевнее песни, что он журчит, как горный ручей, что он, как дыхание весенних цветов. А этот голос заставил мальчика отпрянуть в сторону. Он никому бы не мог показаться ласковым.

— Прекрасная из прекрасных, — грустно произнёс Мальчик, — уж не околдована ли ты? У меня есть Звёздочка, и вместе с ней мы сделаем всё, чтобы освободить тебя от колдовства, от того чуждого, что откликнулось на мой зов.

— Я не принцесса.

— Кем же ты можешь быть ещё, раз ты так прекрасна?

— Я больше чем принцесса. Все жаждут меня иметь.

— Не мучай меня более.

— Я — Похвала! Каждый жаждет меня. Никто не может обойтись без меня..

Мальчик отстранился. Её голос показался ему ещё более грубым. Белые, унизанные бриллиантами и жемчугом пальцы Похвалы коснулись его, и она заговорила. Мол, более красивых волос, чем у него, она никогда не видела. А жила она сколько свет существует. Поэтому Мальчик не должен сомневаться в правдивости её слов.

— Ты самый прекрасный из всех, кого я встречала на своём веку, — сказала она ему.

— Нет, нет! — воспротивился он. — Моя мама и моя Звёздочка — они куда более прекрасны, чем я. Меня даже сравнивать нельзя с ними.

— О звёздах не будем вспоминать, — прервала его Похвала.

— Почему? — спросил Мальчик.

— Я хвалю не для того, чтобы что-то объяснять, выслушивать вопросы и возражения, — быстро произнесла она и коснулась лица Мальчика.

Он слушал её, но думал о другом.

— Твои пальцы мягки, но от них холодеет сердце. Красивы слова твои, но они не согревают меня. Если ты заколдована, моя Звёздочка поможет тебе.

— Не отвлекайся! Детали мешают видеть главное. Знай, что никто, кроме меня, не будет всё время только хвалить тебя. Это главное. А ты заладил: «Почему твои пальцы холодны»…

— Почему ты говоришь только о том, что видишь? — прервал её Мальчик.

— Невидимое меня не интересует.

Мальчик, испуганно обернувшись к Похвале, спросил её:

— Что — я скоро умру, что ты так нахваливаешь меня?

— Я этого не говорила.

— Зачем же ты тогда только и делаешь, что хвалишь меня?

— Ты — принц.

— Так назвала меня мама. И я верил ей.

— Да, ты принц, — подтвердила Похвала и надела ему на голову золотую, усыпанную бриллиантами корону.

— Зачем она мне?

— Ведь ты принц, и это твоё отличие. Разве может быть принц без драгоценного отличия?

Это же самое ему говорил и Крысиный Царь, — припомнил Мальчик и сообразил, что надо быть на стороже.

— Не нужна мне никакая золотая корона. Ещё обвинят меня в том, что я её украл. Ведь моя Мать была очень бедна, и когда она умерла. Торговец изгнал меня из родного дома.

— Это не имеет никакого значения.

Мальчик снял корону с головы и опустил её к ногам Похвалы:

— Если я не заслужил её, то и дотрагиваться до неё не хочу.

Так Похвала убедилась в том, что Звёздочка прочно поселилась в сердце Мальчика. Тогда она решила подвергнуть его дальнейшим испытаниям и предложила продолжить путь.

Похвала и Мальчик вошли во дворец одного Царя, который имел одного-единственного советника — острую Секиру. В отличие от всех других дворцов перед ним не было вооружённой стражи. Ворота были растворены, и рослые слуги приглашали каждого, кто появлялся: «Входите, входите…»

Но никто не решался по собственному желанию входить во дворец этого царя. Не хотел входить и Мальчик. Он задрожал и заплакал.

— Так тебе и надо, — злобно процедила Похвала.

Она подняла и забросила его в парк при дворце, который был столь непривычен, что испугал бы и человека с более храбрым сердцем. В этом парке не росло и травинки.

Деревья стояли, как настоящие, и надо было пощупать их, чтобы убедиться в том, что они сделаны из мрамора. Они не шелестели и не меняли листвы. Сколько бы ни заносило их снегом, сколько бы ни овевал их весенний ветер, сколько бы ни согревало солнце, они оставались теми же. И плоды, что свисали с их ветвей, походили на настоящие, но только они никого не могли накормить. Всё в парке было делом рук мастера, но живого ничего не было.

Подданные Царя с Секирой следили бдительно за тем, чтобы ни одна травинка не проросла между мраморными плитами. Они уничтожали и самую крохотную живую травку: было предсказано когда-то, что Царь с Секирой будет царствовать до тех пор, пока в царстве его всё мертво и только похоже на настоящее, живое.

Мальчик, подгоняемый Похвалой, достиг дворца, построенного в самой середине этого мёртвого царства. Дворец походил на утиное яйцо, только огромное и золотое. А царский трон оказался не чем иным, как большим дубовым пнём. Царь сидел на самом его краю, а позади него была забита в пень обыкновенная секира.

Белыми, холёными, унизанными драгоценными перстнями пальцами царь поглаживал её и приговаривал:

— Моя ненаглядная, моя незаменимая.

— Не лги мне, сама знаю, что я страшна, — прервала его Секира.

— Моя ненаглядная и незаменимая, — повторял Царь и с улыбкой объяснял ей, что если бы не она, он не мог бы поддерживать покорность среди своих подданных и, если однажды его ослушаются, глядишь — и прорастёт какая-нибудь травинка, а тогда — кончилось его царствование.

— Ты прекрасна и умна, очень умна. Ты вершишь самую большую, самую бесценную работу, — нашёптывал он ей и ещё более нежно проводил пальцами по её ржавому острию.

Царь говорил совершенно искренне. Если бы она — единственный его советник — не умерщвляла всё живое, согласно его воле, то он давным-давно уже не был бы царём. И хотя она была просто уродлива, он не расставался с ней. И именно потому приказал сделать себе трон из деревянного пня: Секира всегда находилась под рукой.

Похвала подвела Мальчика к деревянному трону.

Царь поклонился Похвале:

— Нет ли у тебя какого-нибудь ласкового слова и для меня сегодня? — спросил он её.