Владимир Митыпов - Мамонтенок Фуф. Повесть-сказка

А хомяк всё это время пролежал в своей прохладной норе, посмеиваясь над глупым Харром, который так и не сообразил, что хомяк может пробраться к себе по запасным ходам.

Но хихикал хомяк совсем напрасно. Даже в те доисторические времена было известно, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Харри всё же пронюхал про запасные ходы, и однажды, вернувшись из очередного похода за горохом, хомяк обнаружил, что все ходы, кроме одного, надёжно завалены огромными камнями, а у оставшегося собственной персоной сидит и ухмыляется Харри. У хомяка от ужаса отнялись лапы.

- Ну иди, иди сюда, мой вкусненький,- ласково проурчал медведь и поманил страшнющей когтистой лапой.- Сейчас я тебя немножко ам-ам…- Медведь облизнулся и довольно захохотал.

- Что ж ты молчишь? - допытывался он у онемевшего хомяка.- Боишься? А ты не бойся, не бойся,- приговаривал он.- Ты же любишь, я слышал, поговорить. Вот и поговори со мной, повесели меня перед обедом. А то спой что-нибудь. Или спляши.

Медведь удобно лёг на бок, подпер голову лапой и приготовился слушать. Хомяк стоял и трясся так, что Харри временами ясно видел перед собой трёх и даже четырёх хомяков рядышком.

- Говорят, ты очень умный и любишь порассуждать о жизни?

Хомяк издал сдавленный писк, какой впору только мелкой пичужке, но никак не солидному толстому хомяку.

- Вот скажи мне, Умный хомяк, что в жизни есть главное?..- издевательски расспрашивал Харри.- Говор-р-ри! - рявкнул он, не дождавшись ответа.

- Ме-ме-мешки,-пролепетал хомяк.

- Какие ещё мешки?

- За-защёчные,- робко пояснил Умный хомяк.- Те, что за щекой.

- За щекой? - изумлённо переспросил медведь.- А для чего они, позволь узнать?

- П-п-провизию на зиму заготовлять,-заикаясь, отвечал хомяк.

- Ну-у… А зачем? - Медведь удивлялся всё больше.- Р-разве зимой не положено спать, ы?

- Я сплю,- поспешно сказал хомяк.- Сплю… но и это… ем тоже…

- Смешно как-то ты живёшь,- вздохнул медведь.- Зимой не спишь, мешки какие-то за щеками… Хомяк, одним словом. Нужно ли такому жить-то? Пожалуй, что и нет… Запомни,-назидательно сказал Харри.-Главное в жизни - это клыки. И чем они больше, тем лучше, понял?

Харри оскалился и показал свои действительно очень большие клыки. Хомяк трусил и старательно кивал головой.

- Ничего ты не понял,-объявил Харри, разглядывая плотоядно сощуренными глазами застывшего столбиком хомяка. - Да и откуда тебе такое понять. Ну что такое хомячье понятие о жизни? Гы! Понятие может быть только одно - медвежье. Объясню тебе попроще: ты живёшь, чтобы тебя съели, а я - чтобы тебя съесть. Вот так. Всё просто и понятно. А ты лопочешь о каких-то мешках. Тебя хоть кто-нибудь слушает?

- Э-э… слушают,-выдавил из себя хомяк и попытался незаметно сделать шаг назад.

- Постой-постой, куда же ты спешишь? Ведь я тебя ещё должен съесть,- недовольно сказал Харри.- Так кто же тебя слушает?

- Мамонтёнок слушает и этот… как его… оленёнок…

- Мамонтёнок? - насторожился медведь.- Он тут бывает? Хомяк кивнул.

- Ага…- Медведь задумался.-А часто бывает?

- Через день, через два…

- Хорошо,- сказал Харри.-На этот раз я тебя есть, пожалуй, не стану. - Медведь поманил к себе хомяка и, нагнувшись к самому его уху, тихо продолжал: - Давай-ка сделаем мы с тобой вот что…

Тонкий месяц взошёл где-то около полуночи, долго брёл по небу и лишь под утро стал незаметно падать к затерянному во тьме краю земли.

Всю ночь в Лесу шла беспокойная таинственная жизнь. Кто-то вдруг с бешеным топотом проносился под деревьями, в кустах то и дело хрустели и чавкали, откуда-то временами доносились рёв, рычанье, мяуканье, отрывистое уханье, мычанье и пронзительный хохот, ночную жизнь Леса.

Это был обычный шум ночного Леса, и он мало тревожил Олу. Она спокойно спала на дереве, в уютном гнезде из веток и травы. Но спать в Лесу нужно чутко. Поэтому Ола сразу просыпалась, если поблизости возникал какой-нибудь казавшийся подозрительным звук. Она приподнимала голову, прислушивалась, не лезет ли на дерево барс или рысь, и снова засыпала, продолжая в то же время вслушиваться в

В конце ночи, когда всё вокруг немного утихло, она вылезла из своего гнезда, недоверчиво огляделась, сжимая острый каменный нож, потом мягко спрыгнула на землю. Из кустов сейчас же, потягиваясь, вылез Аф и вопросительно посмотрел на Олу.

- Я пойду к броду,- сказала она.-А ты погонишь на меня антилоп. Только смотри, чтобы стадо было маленькое. А то в прошлый раз ты выгнал столько, что они меня чуть не затоптали.

Аф беззвучно исчез в зарослях. Ола длинными и бесшумными прыжками понеслась в другую сторону. Она бежала легко и даже как-то неторопливо, лишь быстрое мельканье кустов свидетельствовало о том, каким стремительным был её бег. Справа низкий серп луны то скрывался в листве деревьев, то снова появлялся.

На краю Леса Ола остановилась, вглядываясь в синевато-серый полумрак равнины, потом побежала дальше, но уже медленнее и осторожнее.

Остановилась она в кустах у небольшой речушки. Над самой водой по обоим берегам тянулись заросли. Множество троп сходилось в этом месте. На другом берегу они снова - каждая особняком - разбегались в травяную сизую даль. Через этот брод, грациозно поднимая ноги и пугливо озираясь по сторонам, ходили антилопы. С шумом пробегали вечно спешащие куда-то лошади, на ходу окуная морды в воду. Степенно переправлялись бизоны, после которых река ниже по течению долго оставалась бурой от поднятой грязи.

Держа в поднятой руке нож, Ола вслушивалась в застывшую предрассветную тишь. Чуть журчала вода под берегом, совсем рядом робко попискивала какая-то ранняя пташка.

Вдруг чуткое ухо Олы уловило где-то неясный шум. Она повернула голову и замерла. Шум приближался. Уже слышен был отрывистый басовитый лай Афа, а ещё через мгновение донёсся торопливый топот. На бледном небе замелькали лёгкие тени.

Антилоп было около десятка. Передние уже проносились мимо и с шумом влетали в воду. Ола сделала неуловимо быстрое движение. Тяжёлый нож, крутясь, стремительно прорезал воздух, и почти тотчас что-то с тяжёлым плеском упало в воду. Антилопы, в два прыжка минуя речку, выносились на тот берег и растворялись в сером сумраке.

Когда Ола подбежала к воде, там уже стоял Аф и, сдержанно рыча, смотрел на неподвижную тушу антилопы, лежащую почти у самого берега.

Ола, зайдя по колено в воду, подняла со дна свой нож, ухватила за ногу антилопу и вытащила её на берег.