Мари-Катрин д’Онуа - Кабинет фей

— Отец, вам известно, что до сей поры никто не смог обогнать меня в беге. Нужно сказать послу, что, если он быстрее меня доберется до означенной цели, вы больше не станете уклоняться от своего обещания.

Император обнял дочь, сочтя ее совет блестящим, и на следующий день великодушно принял Фортуната.

— Есть еще кое-что, о чем я хочу вас просить, — заявил император. — Вам или одному из ваших слуг надобно побежать наперегонки с принцессой, моей дочерью. Клянусь всеми стихиями: коли она проиграет, я выполню все, чего требует ваш король.

Фортунат, не колеблясь, принял вызов. Тотчас Матапа объявил, что состязание состоится через два часа. Он предупредил дочь, которая с малых лет упражнялась в беге, чтобы она была готова. Она явилась туда, откуда начиналась апельсиновая аллея, тянувшаяся на три мили и усыпанная песком столь мелким, что не было там песчинки толще кончика иголки. На принцессе было платье из легкой розовой тафты, усыпанной вышитыми золотом и серебром звездами. Ее прекрасные волосы были забраны назад лентой и свободно падали на плечи. На ноги она надела изящные плоские сандалии. Пояс из драгоценных камней подчеркивал ее талию, тоньше которой не было на свете. Сама Аталанта [320]не осмелилась бы с ней состязаться.

Фортунат явился в сопровождении Скорохода и остальных слуг. Император со всем двором расположился поблизости. Рыцарь объявил, что Скороходу выпала честь бежать против принцессы. Благодаря сафьяновому сундуку на слуге были одежды из голландской ткани, отделанной английским кружевом, оранжевые шелковые чулки, такого же цвета перья и изысканное белье. В таком виде он пришелся принцессе по душе, и она согласилась бежать с ним наперегонки. Однако перед самым началом состязания ей подали напиток, придавший сил — теперь она могла бежать еще быстрее. Тогда Скороход воскликнул, что, дабы шансы были равны, ему тоже должны дать отведать напитка.

— Охотно, — ответила принцесса, — я слишком справедлива, чтобы вам отказать.

Тотчас она приказала подать Скороходу бокал, но тому никогда еще не приходилось пробовать столь крепкого напитка, и он ударил ему в голову. Ступив несколько шагов, Скороход упал под апельсиновым деревом и уснул.

Тем временем сигнал к началу состязания повторили уже трижды. Принцесса благодушно ждала, пока Скороход проснется. Наконец она решила, что сейчас важнее всего вызволить отца из затруднительного положения, и потому пустилась бежать с несравненной грацией и легкостью. Между тем Фортунат, ждавший в конце аллеи со своими слугами и не ведавший о том, что произошло, вдруг увидел принцессу, бегущую в одиночку, в то время как до цели оставалось всего пол-лье.

— О милосердные боги! — вскричал он. — Мы погибли! Я не вижу Скорохода!

— Господин, — сказал Камарад, — пусть Слухач прислушается, быть может, он скажет нам, что поделывает Скороход.

Слухач бросился на землю и, хотя находился в двух лье от Скорохода, услышал, как тот храпит.

— Право же, — сказал Слухач, — он и не думает бежать, он спит, как младенец.

— Что! Как же нам теперь быть? — вновь вскричал Фортунат.

— Господин, — молвил Камарад, — Пусть Непромах пустит Скороходу стрелу в кончик уха, чтобы его разбудить.

Непромах взял в руки лук и выстрелил так точно, что проколол кончик уха Скорохода. Боль от укола вывела того из забытья. Он открыл глаза и увидел принцессу, которая была уже почти у цели. Позади себя он слышал лишь радостные возгласы и аплодисменты. Поначалу удивившись, он быстро сообразил, что сон едва не лишил его победы. Казалось, сам ветер нес его — он летел так быстро, что взгляд не мог за ним уследить. Скороход прибежал первым, со стрелой, все еще торчавшей из уха, — вытаскивать ее он не стал, чтобы не терять времени.

Император был поражен событиями, произошедшими со времени прибытия посла. Он поверил, что сами небеса покровительствовали юному рыцарю, и потому не мог больше откладывать исполнение своего обещания.

— Подойдите, — сказал он Фортунату. — Заявляю, что я согласен отдать вам столько моих сокровищ, сколько вы или один из ваших слуг сможет унести на себе. Но не просите у меня большего и не сомневайтесь: солдат, подданных и лошадей вашего короля я не отпущу никогда.

Посол отвесил императору низкий поклон, сказав, что это слишком милостиво с его стороны, и любезно попросил отдать необходимые распоряжения.

Раздосадованный Матапа поговорил со своим казначеем и удалился в загородный дворец, располагавшийся недалеко от столицы. Между тем Фортунат испросил разрешения побывать со слугами везде, где хранилась мебель, редкости и сокровища императора. От него не укрыли ничего — но при единственном условии, что все, что сможет, унесет лишь один человек. Тут и настал черед Силача. С его помощью посол унес всю мебель из императорского дворца, пятьсот гигантских золотых статуй, кареты, колесницы и еще великое множество вещей; при этом Силач шел с такой легкостью, что, казалось, его ноша не тяжелее книги.

Императорские министры с ужасом увидели, что дворцы опустошены — не осталось ни стула, ни сундука, ни кастрюли, ни кровати. Со всех ног бросились они предупредить владыку. Каково же было его удивление, когда он узнал, что все утащил один-единственный человек. Вскричав, что не потерпит этого, император приказал своей гвардии и мушкетерам сесть на коней и пуститься в погоню за похитителями сокровищ. Хотя Фортунат был уже в десяти лье от императорской столицы, Слухач предупредил его, что за ними во весь опор скачет кавалерия, а Непромах, обладавший прекрасным зрением, увидел императорских солдат. Фортунат со слугами были уже на берегу реки. Рыцарь обратился к Водохлебу:

— У нас нет лодок. Попей немножко, и мы сможем перейти реку вброд.

Водохлеб исполнил просьбу господина, который не хотел терять ни минуты, чтобы уйти как можно дальше. Тогда Камарад сказал ему:

— Не волнуйтесь, пусть враги подойдут поближе.

Вскоре и кавалерия достигла реки. Солдаты, зная, где рыбаки оставляют лодки, забрались в них и стали грести изо всех сил. Но тут Неистовый глубоко вдохнул и стал дуть на лодки. Поднявшаяся бурливая волна перевернула их, и все небольшое войско императора утонуло. Не осталось никого, кто бы мог передать ему эту весть.

Маленький отряд обрадовался столь счастливому повороту событий. Каждый из слуг теперь думал лишь о вознаграждении, считая самым достойным себя. Все семеро желали сделаться хозяевами захваченных богатств, которые несли, и тут разразился жаркий спор о дележе.

— Если бы я не выиграл забег, — заявил Скороход, — ничего бы у нас не было.

— Где бы мы были, если б я не услышал, как ты храпишь? — возражал Слухач.