Мари-Катрин д’Онуа - Кабинет фей

МАДАМ,

или-были король с королевой, и была у них одна-единственная дочка. За несравненные красоту, нежность и ум прозвали ее Прелестницей. Мать души в ней не чаяла. Каждое утро облачали ее в новое платье, то из золотой парчи, то бархатное, а то атласное. Одевалась она великолепно, однако не гордилась и не чванилась. Все утро проводила с учеными, наставлявшими ее в разных науках, а после обеда занималась рукоделием подле королевы. Тогда ей приносили полные вазочки драже [5]и с двадцать горшочков варенья. И повсюду говаривали, что нет на свете принцессы счастливее.

При том же дворе жила очень богатая старая дева по имени Ворчунья. Была она безобразна, с какой стороны ни глянь: волосы огненно-рыжие [6], лицо широкое, толстое и сплошь усыпанное прыщами; из двух глаз, бывших у нее некогда, остался один, да и тот гноился; рот такой большой, будто она весь мир хочет проглотить, но, за неимением ни единого зуба, бояться тут было нечего; а еще по горбу спереди и сзади, и хромала она сразу на обе ноги. Такие-то вот уроды всегда и завидуют всем красивым людям. Она смертельно ненавидела Прелестницу и даже удалилась от двора, чтобы не видеть ее и не слышать о ней, и поселилась в одном из своих замков неподалеку. Стоило кому-нибудь заехать к ней и наговорить о принцессе всяких чудесных историй, как она принималась кричать:

— Неправда, неправда ваша! И вовсе она не прекрасна! Вся она моего мизинца не стоит!

Между тем королева тяжко занемогла и скончалась. Принцесса Прелестница и сама чуть было не умерла с тоски по матушке. Король тоже горько оплакивал такую добрую супругу. С год прожил он затворником в своем собственном дворце. Наконец лекари, опасаясь, как бы он не захворал, предписали ему гулять и развлекаться. Король отправился на охоту, а жара стояла невыносимая, вот и заехал он отдохнуть в первый попавшийся замок.

Тут же герцогиня Ворчунья (а замок этот был ее), узнав о его приезде, вышла навстречу и сказала, что проводит его в самое прохладное место в доме — погреб с крепкими сводами, чистый и приятный. Король последовал за ней и, увидев сотни бочек, стоявших рядами, спросил, неужто все эти внушительные запасы для нее одной.

— Да, Сир, — отвечала она, — для меня одной, но как бы мне хотелось дать отведать и вам: вот «Канарское вино», вот «Сен-Лоран», вот Шампанское, вот «Эрмитаж», «Ривезальт», вот «Россоли» и «Персико», а вот «Фенуйе» [7]. Какое предпочитаете?

— Признаться, я считаю, что лучшее из них из всех — Шампанское.

Тут Ворчунья взяла молоточек и постучала: «Тук-тук». Из бочки высыпалась куча пистолей.

— Это еще что такое? — спросила она с усмешкой. Потом постучала по другой бочке: «тук-тук». Высыпалась горка двойных луидоров [8]. — Ничего не понимаю! — И она засмеялась еще громче, тут же сделав «тук-тук» и по третьей бочке; из той высыпалось столько жемчужин и бриллиантов, что они усеяли весь пол. — Ах, Сир, — вскричала она, — похоже, у меня украли мое прекрасное вино, а взамен подсунули эти безделушки!

— Безделушки! — воскликнул немало изумленный король. — Вот те раз, сударыня Ворчунья, и это-то вы называете безделушками? Да тут хватит, чтобы купить десяток королевств, таких же великих, как Париж!

— Так знайте же, что все эти бочки полны золота и драгоценных камней, и вы станете хозяином всего этого, если только женитесь на мне.

— Ах, — отвечал король, который очень любил деньги, — по мне, так на что лучше, если пожелаете, давайте хоть завтра.

— Но только с условием, что я буду распоряжаться вашей дочерью как ее мать; она будет всецело зависеть от моей власти.

— Всё будет в вашей власти. Ручаюсь в этом.

Она отдала королю ключ от этого богатого погреба, и они вышли вместе, рука об руку.

Как только он вернулся к себе во дворец, Прелестница выбежала навстречу, она обняла его и спросила, хорошо ли он поохотился. Король ответил ей:

— Я поймал живую голубку.

— Ах, Сир, — воскликнула принцесса, — дайте же ее мне, я буду ее кормить.

— Это невозможно, — промолвил он, — чего уж скрывать — я повстречал герцогиню Ворчунью и взял ее в жены.

— О, Небо! — воскликнула потрясенная Прелестница. — Да разве ж это голубка? Больше на сову похожа!

— Молчите, — сказал ей король, — я приказываю вам любить и чтить ее, как родную мать. Идите скорее принарядитесь, я хочу нынче же поехать ее встретить.

Принцесса была очень послушна. Она пошла к себе одеваться. Кормилица увидела по глазам, что ей грустно.

— Что с вами, милая крошка моя? Вы плачете!

— Увы, нянюшка, — отвечала она, — как же мне не плакать? Король нашел мне госпожу. И, как нарочно, она — лютая врагиня моя, ужасная Ворчунья. Каково будет увидеть ее в этой прекрасной постели, так искусно вышитой руками королевы, матушки моей? Смогу ли быть ласковой с этой уродиной, которая хочет моей смерти?

— Дорогое мое дитя, — отвечала кормилица, — дух ваш должен быть так же высок, как и ваш род. Такие принцессы, как вы, должны служить примером для всех, а есть ли пример прекраснее послушания и угождения родному отцу? Обещайте же мне, что не покажете Ворчунье своего неудовольствия.