Евгений Клюев - Сказки на всякий случай

— Стало быть… — кашлянул Тяжёлый Магнит Необычайной Притягательной Силы, — я Вас совсем не притягиваю?

Гордая Свеча в Маленьком Каменном Подсвечнике только вздохнула: не из того была она материала, что другие.

«Вот мое сердце и разбито», — отчитался себе Тяжёлый Магнит Необычайной Притягательной Силы и попытался было стряхнуть с себя тех, кто не мог противостоять этой силе… да где там!

А на следующий вечер Гордую Свечу в Маленьком Каменном Подсвечнике снова зажгли — и Тяжёлый Магнит Необычайной Притягательной Силы опять не мог оторвать глаз от её чистого и трепетного пламени… до тех пор, пока пламя это не стало сходить на нет и Тяжёлый Магнит Необычайной Притягательной Силы с ужасом не обнаружил, что Гордая Свеча в Маленьком Каменном Подсвечнике исчезает.

— Не исчезайте, — крикнул он ей, — мне будет пусто без Вас!

Но, в последний раз качнув своим пламенем, Гордая Свеча в Маленьком Каменном Подсвечнике еле слышно шепнула:

— Какой Вы, однако, смешной!.. Я ведь только для Вас и горела…

И тут все, облепившие Тяжелый Магнит Необычайной Притягательной Силы, горестно вздохнули… Оно и понятно: кого же может оставить равнодушным такая красивая и такая без‑на‑дёж‑на‑я история любви!

Бывают дни, когда всё начинает превращаться во всё. Никто не знает, когда и почему так происходит: это всегда случается неожиданно. Поглядишь вокруг — а вокруг всё незнакомо… и даже то, к чему с детства привык, выглядит совершенно иначе, чем прежде. А уж хватишься того или другого — ни за что не найдёшь! Вроде под рукой лежало, ан — нет теперь…

Взять вот хоть Бескозырку‑с‑Лентами, например… Замечательная была Бескозырка‑с‑Лентами — синяя с чёрным, а по самому канту шла надпись — «Варяг». Кто такой этот «Варяг», узнать никогда не удавалось, но всё равно было очень красиво. А однажды на месте этой Бескозырки‑с‑Лентами появилась обычная Кепочка‑с‑Пуговкой посередине — тоже хорошая, конечно… только ведь Кепочка‑с‑Пуговкой — это совсем не Бескозырка‑с‑Лентами! Бескозырку‑с‑Лентами даже позвали на всякий случай:

— Эй, Бескозырка‑с‑Лентами!

А откликнулась Кепочка‑с‑Пуговкой и заявила во всеуслышание:

— Я — за неё!

Причем как это — «за неё», так и осталось непонятным. Правда, Кепочка‑с‑Пуговкой пробормотала в своё оправдание что‑то вроде «прошли те времена…», — но никто её особенно не слушал: искали Бескозырку‑с‑Лентами, да так и не нашли.

А на стуле вместо Матроски висел теперь довольно скучный Господин Пиджак — висел и ничего не говорил. Вот и гадай, откуда он появился… вчера ещё его тут не было, а сегодня — пожалуйста: висит — и в ус себе не дует! Спросишь его:

— Вы, Господин Пиджак, чего тут делаете?

А он только молчит да пыжится…

И был ещё Ящик‑с‑Игрушками на столе, да тоже взял и превратился в Ранец‑с‑Письменными‑Принадлежностями… Хоть и хорошая это штука такая, в которой ручки, карандаши, линейки, ластики и даже книжки какие‑то с премудростями всякими… только всё равно ведь не Ящик‑с‑Игрушками!

Вот как оно бывает, значит… оглянуться не успеешь, как всё превратилось во всё— и от прежней жизни никаких следов нет. Впрочем… смотри‑ка: до сих пор стоит в уголке Деревянная Лошадка — струганая такая палочка с конской головой — на ней только вчера ещё скакали! Она вот ни во что почему‑то не превратилась — так и стоит, как стояла: струганая палочка с конской головой, Деревянная Лошадка.

— Вы бы, Деревянная Лошадка, тут не стояли, как стояли! — строго сказала ей Кепочка‑с‑Пуговкой и насупилась.

— Да почему же? — весело спросила Деревянная Лошадка из своего уголка.

— Ну… потому что всё уже превратилось во всё — и детство кончилось, — объяснила Кепочка‑с‑Пуговкой. Потом подумала и со знанием дела добавила: — Бывают дни, когда всё начинает превращаться во всё.

— А вот и нет, — сказала Деревянная Лошадка. — Не всё начинает превращаться во всё. Кое‑что не начинает ни во что превращаться, я точно знаю!

— Вот это‑то и несправедливо! — в первый раз подал голос Господин Пиджак. — Если всё начинает превращаться во всё, то любое «кое‑что» тоже должно превращаться… превращаться в кое‑что другое. Потому что детство кончилось.

— Да кто ж Вам сказал, что оно кончилось‑то? — удивилась Деревянная Лошадка и даже слегка заржала.

— Кто сказал, кто сказал… — скучно отозвался Господин Пиджак. — Никто не сказал! Об этом вообще не говорят… просто меняются — и баста! Была Бескозырка‑с‑Лентами — стала Кепочка‑с‑Пуговкой, была Матроска — стал Господин Пиджак, был Ящик‑с‑Игрушками — стал Ранец‑с‑Письменными‑Принадлежностями… И иначе быть не может, потому что… потому что… — Господин Пиджак никак не мог найти нужных слов, но Ранец‑с‑Письменными‑Принадлежностями помог ему:

— …потому что время идёт!

— Да, потому что время идёт! — хором подхватили Кепочка‑с‑Пуговкой и Господин Пиджак.

Деревянная Лошадка с грустью посмотрела вокруг и вздохнула:

— Вы правы. Время идёт. И многое превращается во многое другое. Только не всё, я точно знаю. Кое‑что остается без изменений.

— Да Вы посмотрите только вокруг себя! — воззвал к ней Господин Пиджак. — Здесь уже просто всё иначе — и никаких следов прежней жизни! Даже Маленький Стульчик превратился в Большой Стул, даже Трёхколёсный Велосипед — в Двухколёсный! Вы одна стоите тут, как стояли, и только тормозите время в своем уголке. Ну, подумайте сами: кому Вы нужны? Тот, кто скакал на Вас, теперь вырос — и Вы ему больше никогда не понадобитесь… на что ему, взрослому, струганая палочка с конской головой?

Тут струганая палочка тряхнула конской своей головой и твёрдо произнесла:

— Но если он вернётся сюда — особенно, если не сейчас… особенно, если через много лет… как же он тогда узнает свое место жительства, когда всё вокруг так сильно переменилось? Поглядит вокруг — а вокруг всё незнакомо… и даже то, к чему с детства привык, выглядит совершенно иначе, чем прежде. А уж хватится того или другого — ни за что не найдёт! Вроде под рукой лежало, ан нет теперь… А посмотрит в уголок — стоит там до сих пор его струганная палочка с конской головой, Деревянная Лошадка. И всё опять станет на свои места!

— Вы думаете, что это так важно? — с сомнением спросил Господин Пиджак и усмехнулся.

Деревянная Лошадка ничего не ответила, но продолжала стоять, как стояла — маленьким маяком, по которому какой‑нибудь пожилой корабль, заблудившийся в морских просторах, обязательно найдёт однажды обратный путь.

Цапля в одиночестве стояла у кромки воды и вслух размышляла о своей невероятной красоте. А красоты она была действительно невероятной, но дело не в этом. Дело в том, что ей явно не хватало собеседника, который мог бы с ней согласиться. Впрочем, совсем неожиданно услышала она голос, показавшийся ей знакомым, и голос этот произнёс: