Елена Помазуева - Сказка о зеленоглазой колдунье и семи богатырях (СИ)

Долго еще слышался присвист после припева, и залихватские слова песни указывали путь, по которому удалялась веселая компания.

Несколько секунд стояла в недоумении, пытаясь понять, что это сейчас было. С неба раздался свистяще — падающий звук, невольно сделала шаг в сторону и вовремя. На то самое место, где только что стояла, упал Гамаюн. Он лежал неподвижно, уткнувшись лицом, если можно так сказать про птиц, в землю.

— Батюшки! — воскликнула и присела к нему, дотронулась рукой, — Насмерть расшибся!

— И тебе не хворать, — раздалось из земли.

— Тьфу ты! Еще скажи, что ты тоже вместе с моими женихами напился, — возмутилась на Гамаюна и перевернула на спину.

— Ик! А чем я хуже? В женихи не напрашиваюсь, но вот выпить не дурак. — Гамаюн лежал на спине, раскинув крылья, и не делал попытки встать.

— Гамаюн, а чего они напились? — посмотрела в сторону удалившейся пьяной компании.

— Так после драки Горыныч всех в баню повел, чтоб синяки залечить, а там подружил твоих женихов, медовухи им, как мировую налил, — все так же чуть дыша, сказал Гамаюн.

— Ну, какая баня после драки? Нужно же холодные компрессы на синяки делать! — осуждающе проговорила.

— С наружи тоже натирались. Ты не боись, Горыныч по медицинской части большой мастер. Фух! — выдохнул Гамаюн.

— Я и вижу. А ты зачем пил? — уже строго спросила Гамаюна.

— А я что должен был от коллектива отбиваться? Я еще ставок на том, кто сколько сможет выпить много выиграл, — сел довольный Гамаюн. — Почему все так кружиться? Это ты так закружила все?

— Все летун, долетался! — строго возвестила ему.

— Это как? — повернулся ко мне Гамаюн.

— Лишаю тебя летных прав! — сообщила ему.

— Как это? Ты права не имеешь! — возмутился шатающийся Гамаюн, сидя на земле.

— Имею-имею! Полет в пьяном виде запрещен по закону! Лишение летных прав на два года! — грозно вынесла вердикт.

— Как на два года?! — подпрыгнул Гамаюн на месте. — А как же я передвигаться буду? У меня же дело боевое и задание секретное! Командир, может, договоримся? — сделал невинную мордочку Гамаюн. — Тебе сколько? Я же на драке заработал, могу поделиться.

— Мне нужна информация, — сделала встречное предложение.

— Все, что скажешь, Веселинушка, — тут же согласился Гамаюн.

— Сначала расскажи, как Горыныч богатырей напоил, — попросила его.

— Как обычно. Парни твои начали морды себе молотить, потом на Горыныча кинулись. Тому давно хотелось подраться с кем-нибудь, лапы чесались. Свалку знатную устроил. Ярослав еле растащил их.

— Зачем?

— Как это зачем? Там же половина зрителей уже участвовала, болельщики активные пались. Как только поняли, что их кандидат, на которого они поставили, проигрывает, так сразу же на подмогу кинулись. А у тех уже свои болельщики образовались. Там уже командный дух такой витал! Это ты правильно сделала, что уехала, потому что благородным ведьмам такие слова слышать незачем. — Гамаюн сделал паузу.

— А дальше что?

— Так что дальше? Ярослав дружинников своих позвал и разнимать стал. Девочки налево, мальчики направо. Фух! Водички бы ключевой, — жалобно посмотрел на меня Гамаюн.

— Какие девочки — мальчики? Пить надо меньше! — отрезала ему на счет ключевой водицы.

— Это ты, конечно, верно говоришь — пить надо меньше. Но раз уж случилось … Веселинушка, ты же добрая ведьма, не дашь несчастному Гамаюну от жажды умереть? — и голос такой жалостливый.

— Не дам. Вставай и пойдем, — потянула рассевшегося Гамаюна на земле.

— Куда? — стал сопротивляться Гамаюн.

— К ключу, ты же пить хотел. Но можешь тут остаться. Я продолжения жду, — ответила ему.

— А, ну если к ключу, тогда пошли, — с трудом оторвал свою тушку от земли Гамаюн.

— Ты мне про девочек — мальчиков рассказывал, — напомнила ему.

— Это я образно. Я же мастер художественного слова, — стукнул себя в грудь шатающийся Гамаюн. — Отсортировал, говорю, Ярослав команды по колеру. Женихов, значит, отдельно со Змеем определил, остальных по группам поддержки, чтоб синяки друг другу мазали.

— Так там что весь лагерь медовухой лечился? — ужаснулась на такие слова.

— Знамо дело. Потому что медовуха после драки — это первое дело! Так Горыныч сказал, а он знаток в медицине. Кто ж ему не поверит, если он коктейль смешал, пламенем на него дыхнул, тот и загорелся — чистый спирт, а спирт понятие медицинское! — поднял перо, как палец Гамаюн.

— Водички хлебни, пациент, — сказала ему, потому что как раз подошли к ключу.

— Брр, холодная! — встрепенулся Гамаюн.

— Так ключевая, — пояснила ему очевидное.

Гамаюн наклонился и медленными глотками пил, открывая клюв. Куда в него столько вошло, было не понятно.

— Что там дальше было? — спросила напившегося Гамаюна.

— В баню пошли, спиртовой компресс делать. Твои-то волками друг на друга смотрят, не довольны, что помять друг друга не дали им толком. Горыныч посмотрел на такое дело и налил им медовухи для внутреннего компресса, чтобы внутренние органы, значит, залечить, как главный по медицине выразился. Осоловели слегка, потом первый парок приняли от банника, расслабились. Вот тут Горыныч им и поведал, что закружила ты им головы, а сама не знаешь, чего хочешь. Я ж Веселинушка, ты же знаешь, токмо за тебя. Но перечить Горынычу, да еще после медовухи огнем подправленной, себе во вред. Вот видишь? Даже перышки опалило слегка.

— Тогда пил зачем? — осуждающе снова спросила его.

— Чтоб от коллектива не отрываться, потому что мне в нем еще жить и работать! А Горыныч, этот хиппи волосатый: «Коктейль! Коктейль!».

— Что еще Горыныч им говорил? — свела брови вместе от негодования.

— Так разное, — начал осторожничать Гамаюн. — Что женщины все наперекор делают, ну что чем меньше мы их это, тогда они нас.

— Чего вас? — не поняла намеков странных.

— Это совсем сейчас не важно! — заверил меня Гамаюн.

— А что важно? — допытывалась от него.

— А то, что Игорь твой сказал, что к тебе Чернобог приставал недвусмысленно. А Ярослав, между прочим папенька твой, что Светлобог шаловливыми ручонками обнимать изволил. Было?! — грозно спросил Гамаюн.

— Что было? — чуть опешила от его натиска.

— Я говорю, со Светлобогом у тебя было? — подозрительно прищурился Гамаюн на меня.

— Замуж звал, — кивнула ему.

— И этот туда же! — всплеснул крыльями, как руками, Гамаюн. — Вот прав был Горыныч! Тысячу раз прав! Закружила мужиков Веселина!

— Сами они, я к ним с добрым сердцем, а они… — махнула рукой от отчаяния.

— Так самой-то кто люб? — сочувственно спросил Гамаюн и ладошку мою перышками погладил.

— Понимаешь, тут такое дело. Встретила сегодня Рода, хозяина леса, — Рассказала ему весь наш разговор и про подарок тоже рассказала.