Яков Аким - Учитель Так-Так и его разноцветная школа

– Вот видишь, – сказал Понимальчик, – я ведь говорил, что за всё цепляюсь!

– Так-так, что на сегодня задано? – спросил учитель, раскрывая классный журнал.

Задача была про два корабля, которые торопились навстречу друг другу. Но какие это были корабли! Ослепительно-белые, один с голубой, другой с красной полосой на трубе, шли они по синему океану и давали приветственные гудки. Да и как не обрадоваться встрече: люди на корабле как на острове, ведь куда ни посмотришь – вода, вода… Только чайки над головой да дельфины в волнах. Правда, это не было сказано в задачнике. Требовалось всего-навсего определить, через сколько часов после выхода из портов корабли встретятся.

Оба порта были такие красивые! Ночью их огни отражались в спокойной воде, а днём к причалам сбегались мальчишки и мальчишкины мамы – встречать и провожать корабли. Но и про это забыли написать в задачнике.

И такую прекрасную задачу не запрещалось решить дома!

– У меня, кажется, вышло, – сказал Понимальчик.

Учитель взял у него тетрадь и раскрыл её. На одной странице в клеточку было написано решение задачи. На другой – нарисованы белые корабли в синем океане. Крошечные люди на берегу махали платками и шапками.

– Правильно. – Так-Так улыбнулся и вернул Понимальчику тетрадь.

– Подумаешь, – недовольно проворчал Фок: он не смог решить задачу. – Зато я умею ориентироваться по звёздам.

– Так-так, завидуешь? – удивлённо спросил учитель. – А если бы он не решил? Никто бы не решил, тогда что? И ты и все бы успокоились: задача не решается, и нечего голову ломать. Так? Нет, – учитель зашагал по классу, – это наше счастье, что есть люди, которые лучше нас решают задачи, строят школы, выращивают розы… Мы смотрим на них… да, может быть, чуточку завидуем. Но нам хочется научиться тоже. И мы стараемся!.. Но ты всё-таки не зазнавайся, – сказал он Понимальчику.

Тот молча кивнул головой.

– Кто-то был в конюшне, – сказал Ушастик. – Двери настежь. Конечно, Тамара не ушла: разве ей у нас плохо? Но всё равно кто-то был, потому что двери я вчера закрывал.

– А у нас, – запищали девочки, – домик сломан! Песочный. Мы вчера на большой переменке строили-строили, а кто-то наступил и сломал!

– Странно, – задумался учитель Так-Так. – Чрезвычайно странно… Но что же Щётка? Да, действительно, это её дело – стеречь школу! Кстати, где она? Щётка! – высунулся в окно учитель. – Щётка, на минутку!

– Можно я сбегаю за ней? – поднял руку Мультик и подпрыгнул. – Я быстро.

– Сделай одолжение, – сказал учитель. – И доставь её сюда. В конце концов, и у собаки должны быть обязанности.

– А её нет нигде, – доложил, подпрыгивая, Мультик. – Я даже в конуру залезал – нет её.

– Непостижимо! – Так-Так развёл руками и зашагал по классу. – Я знаю Щётку буквально с пелёнок. Она не могла нас покинуть. Нет-нет, я этого не допускаю, – волновался учитель. – Уж не случилось ли чего? – Учитель Так-Так хлопнул себя по лбу. – О-о! Её могли принять за бродячую собаку и увезти! Щётка! Где она, что с ней!..

– Она стесняется, – сказал Понимальчик.

– Стесняется? – удивился Так-Так. – Кого?

– Сама себя стесняется, – сказала Ленточка. – Она стриженая, вот и стесняется.

– Говорит, никому на глаза не покажусь, пока шерсть опять не вырастет, – добавил Понимальчик. – Я думал, это заяц. Она в лесу живёт.

– Но чего же ей стесняться? – удивился учитель Так-Так. – Нет, скажите на милость, что лучше, в конце концов, что красивее – ходить лохматой или стриженой? Надеюсь, вы это ей внушили?

– Не внушили, – сказала Ленточка, – мы пуговицу пришивали.

– А может быть, ей просто холодно без шерсти? – задумчиво произнёс учитель. – Особенно ночью. В лесу. – И он сокрушённо покачал головой. – Нет, нельзя всех стричь под одну гребёнку.

Учитель не ошибся. К вечеру, когда холодные капельки тумана просеялись сквозь листву до самой земли, стриженая Щётка продрогла вконец. Поэтому, заметив свет, который клином выбивался из приоткрытой двери одинокого домика, Щётка, не раздумывая, одним махом влетела на крылечко и юркнула за порог, в тепло.

– Кто там? – послышался из кухни скрипучий голос.

– Я сплю, – ответил знакомый мальчишеский голос из другой комнаты.

Щётка заползла под кровать и притаилась.

– Кого там ещё носит нелёгкая?

Вежливая старушка не стеснялась в выражениях: ведь она была у себя дома. Кутаясь в шаль, она вышла из кухни, притворила дверь и с грохотом задвинула щеколду. Потом поправила чехлы на стульях и остановилась у картины, которая висела на стене и была задёрнута белой шторкой, точно штабная карта.

Зазвенели колечки – старушка отдёрнула шторку.

Картина оказалась портретом. На нём была изображена хозяйка в девичестве, со старомодной причёской «конский хвост». Вежливая старушка постояла у своего портрета, вздохнула, снова задёрнула занавеску и удалилась на кухню.

Щётка нашла под кроватью аккуратно свёрнутый половичок, повозилась, завернулась в него и, пригревшись, задремала.

Уже под утро её разбудило шипение. Щётка мгновенно стряхнула с себя сон и насторожилась. Шипение повторилось.

«Кошка!» – подумала Щётка, и коротко стриженная её шерсть стала дыбом.

Она выбралась из-под кровати и огляделась.

Старушка спала, укрывшись пикейным одеялом. Губы её были сложены в трубочку, и вместе с дыханием из них вырывался тоненький тихий свист. На низкой тумбочке рядом с кроватью лежал белый мешочек. Горловина мешочка с продёрнутым шнурком была не затянута. Оттуда снова донеслось шипение.

Щётка встала на задние лапы и, положив передние лапы на край столика, фыркнула и сунула морду в холщовый мешок. В нос ей ткнулось что-то холодное и твёрдое. Щётка от испуга взвизгнула и с натянутым на морду и на глаза мешочком, ничего не видя, заметалась по комнате.

– Караул!.. – запричитала вежливая старушка. Она вскочила с постели и часто зашлёпала по полу сухонькими пятками. – Грабят!.. Слышишь, нас грабят! – завопила она и, лязгнув щеколдой, распахнула дверь.

Обезумевшая от страха Щётка прыгнула что было силы на свет и опрометью помчалась по мокрой от росы траве, стараясь освободиться от мешка.

Кругом шумел лес. Крики старушки еле доносились сквозь шелест листвы.

Щётка остановилась, перевела дух и снова стала вертеть головой и тереться мордой о траву.