Майкл Бонд - Медвежонок Паддингтон в центре Лондона

После ярко освещённого коридора Паддингтону показалось, что в кабинете на удивление темно. Жалюзи из тонких реек были полуопущены, и только в дальнем конце комнаты, на докторском столе, горела настольная лампа под зелёным абажуром. Мебели в кабинете стояло не много – шкафы да стулья, а в самом центре длинная тахта, высокая, как накрытый матрацем стол. Приглядевшись, Паддингтон заметил в полутьме фигуру в белом халате; врач всматривался в него сквозь очки с необычайно толстыми стёклами.

– Входите… Прошу… – проговорил врач, поворачивая лампу, чтобы та светила на медвежонка. – Раздевайтесь, пожалуйста, и устраивайтесь поудобней.

– Спасибо большое, – отозвался Паддингтон, щурясь на ярком свету.

Он очень обрадовался, что нет никакой очереди, поэтому поспешно скинул шляпу и пальтишко, положил их поверх корзины с гостинцами и уселся на ближайший стул.

– А долго мне ждать? – осведомился он, разворачивая свой завтрак.

– Ну что вы, – отозвался доктор и взял ручку. – Можем начать прямо сейчас.

– Вы уж меня извините за вишнёвый пирог, – тактично сказал Паддингтон.

Мистер Хайнс выронил ручку. Сняв очки, он подышал на стёкла, протёр их носовым платком и снова водрузил очки на нос.

– Извинить вас за вишнёвый пирог? – осторожно переспросил он.

Паддингтон кивнул.

– Ну что я не могу вас угостить, – пояснил он. – Потому что миссис Бёрд не хочет получать больше открыток от мистера Карри. Но зато я могу поделиться булкой с мармеладом.

Мистер Хайнс слегка содрогнулся и решительно отвёл в сторону протянутый пакет.

– Благодарю покорно, – сухо отказался он. – Послушайте… Вас что-то беспокоит? – Он задал этот вопрос, заметив, что медвежонок ёрзает и озадаченно озирается.

– Нет, всё в порядке, мистер Хайнс, – ответил Паддингтон, снова переводя взгляд на врача. – Я просто смотрел, где ваш гаечный ключ.

– Гаечный ключ? – Мистер Хайнс вскочил со стула и сделал шаг к пациенту. – Действительно, крайне интересный случай! – не удержался он и с энтузиазмом потёр руки. – Санитар сказал мне, э‑э… – Тут он замялся, потому что Паддингтон наградил его в высшей степени суровым взглядом. – Э‑э… то есть… ну, возможно, я даже напишу об этом статью. У меня никогда ещё не было пациентов-медведей.

Мистер Хайнс помог Паддингтону встать со стула и указал ему на тахту в центре комнаты.

– Прилягте, пожалуйста, – пригласил он. – А потом посмотрите в потолок и постарайтесь ни о чём не думать.

Паддингтон с интересом обозрел тахту.

– Спасибо, – сказал он не очень уверенно и принялся укладываться. – А вы на ней гайки хорошо закрутили?

– Гайки? – опешил мистер Хайнс.

– Дяденька в регистратуре сказал, что вы закручиваете гайки, – пояснил медвежонок, несколько разочарованный, что ничего интересного не происходит.

– Я думаю, он просто пытался вас отвлечь… то есть насмешить, – не очень понятно объяснил мистер Хайнс, снова усаживаясь за стол.

– А сейчас, – продолжал он будто бы между прочим, – я хочу поиграть с вами в одну игру. Чтобы проверить вашу реакцию.

– Реакцию? – изумлённо повторил медвежонок. – А я и не знал, что у меня есть реакция!

– Она у всех есть, – успокоил мистер Хайнс. – Только у кого побыстрее, у кого – помедленнее. – Он снова взял ручку. – Играем так: я называю слово, а вы должны быстро-быстро назвать противоположное… хорошо?

– Плохо, – тут же отозвался Паддингтон.

Мистер Хайнс застыл, не донеся ручку до бумаги.

– Что такое? – спросил он сердито. – Вам неудобно лежать?

– Мне удобно, – ответил Паддингтон. – Но вы ведь велели мне всякий раз, как скажете слово, говорить противоположное.

Он сел на тахте и бросил на врача ещё один суровый взгляд. Ему показалось, что для человека, который берётся проверять других, у мистера Хайнса реакция, вообще-то, плоховата.

А тут ещё врач ни с того ни с сего принялся считать про себя.

– Это ещё было не слово, медведь, – проговорил он, переводя дух. – Вы должны были дождаться моей команды. Но уж когда начнём – никаких посторонних звуков. Ну – давайте по счёту: три… два… один… начали!

– Кончили! – выпалил Паддингтон.

Мистер Хайнс открыл было рот, но, видимо, передумал.

– Прекрасно, – буркнул он.

– Ужасно, – радостно отозвался Паддингтон.

– Послушайте… – срывающимся голосом начал мистер Хайнс.

– Оглохните! – в восторге выкрикнул медвежонок.

Хотя он, конечно, и не отказался бы посмотреть, как подкручивают винтики, играть с мистером Хайнсом оказалось очень интересно, и он ужасно огорчился, когда за его ответом последовало гробовое молчание.

– Вы больше не можете придумать слов, мистер Хайнс? – осведомился он.

Несколько секунд психиатр молча барабанил пальцами по столу. Судя по выражению лица, ему пришло на ум довольно много выразительных слов, но он благоразумно решил оставить их при себе.

– Белый, – сказал он уныло, снова берясь за ручку.

– Чёрный, – парировал Паддингтон и снова улёгся на тахту, сложив передние лапы на груди, с довольным выражением на мордочке.

– Большой, – с надеждой произнес мистер Хайнс.

– Маленький, – даже не задумался медвежонок.

– Быстро, – сказал врач.

– Медленно, – откликнулся Паддингтон.

Назвав одно за другим ещё с полдюжины слов, мистер Хайнс вроде бы слегка пришёл в себя и несколько минут усердно строчил на листке бумаги, пытаясь поспеть за Паддингтоновыми ответами.

– Ясно, – проговорил он наконец, откидываясь на стуле.

– Пасмурно, – нашёлся медвежонок.

Мистер Хайнс усмехнулся:

– Мы закончили…

– Они начали! – выкрикнул Паддингтон.

– Вот и нет! – снова рассердился мистер Хайнс.

– Вот и да! – завопил Паддингтон.

– Нет!.. Нет!.. Нет!.. – взревел мистер Хайнс, колотя кулаком по столу.

– Да!.. Да!.. Да!.. – крикнул Паддингтон, размахивая лапами.

– Прекрати! – не выдержал врач.

– Продолжай! – отозвался Паддингтон, от возбуждения чуть не свалившись с тахты.

Мистер Хайнс обвёл кабинет помутившимся взглядом.

– Боже, зачем я в это ввязался? – вскричал он, пряча лицо в ладонях. – У меня теперь у самого всё в голове разладилось!

Паддингтон снова сел и поглядел на врача с удвоенным интересом.

– Может быть, вам подкрутить в ней винтики, мистер Хайнс? – осведомился он. – Я пойду позову дяденьку из регистратуры. Он, наверное, сумеет вам помочь. Он в этих вещах здорово разбирается.