Тоня Шипулина - Тайна ведьмы Урсулы

Шоколад таял во рту, а у Юсинь закрывались глаза. Мысли-мухи трансформировались в ленивых улиток. «Есть ли кто-нибудь могущественнее Урсулы в Стране Туманов, – устало думала Юся, – и что находится ближе к этому участку леса– её дом или Страна Туманов? Вдруг выход в магический молочный туман уже ждёт её за какой-нибудь третьей ёлкой справа? А вдруг его и вовсе не существует?»

На несколько минут Юся сомкнула веки, позволив усталости одержать кратковременную победу. Нельзя сейчас спать, надо подняться и снова попробовать найти выход. Ради мамы и папы, ради себя, ради… Мильки. «Пусть я больше никогда не буду его другом, пусть он больше не будет держать меня за руку, – думала Юсинь, – но я должна продолжать встречать его в школьных коридорах.»

Юся открыла глаза и встала. Воздух отчего-то стал холодным.

Юсинь обняла себя за плечи и, обернувшись, чтобы снять с ветки пальто, ахнула…

Дерева позади неё не было. Не было «грибного глаза», не было её оранжевого пальто на ветке. Вокруг не было ничего, кроме струящейся по земле бирюзово-фиолетовой дымки, низеньких кустов и листов папоротника, неряшливо торчащих из-под то тут, то там разбросанных валунов.

Но самым нелепым было исчезновение шоколадного батончика, удовольствие от которого Юсинь ещё недавно собиралась растягивать. Исчезла даже обертка. Юся схватила сумку, лежавшую на земле, – хорошо, что и на этот раз она осталась при ней.

Больше у Юсинь нет никаких ориентиров, а кроме того, из-за пропажи пальто появилась перспектива замерзнуть ночью, если выбраться из леса до темноты всё-таки не удастся.

Юся ещё раз посмотрела по сторонам. Это что, какая-то западня, проверка?

– Кому-то ка-кажется это в-весёлым? – крикнула Юсинь, и её голос эхом отозвался словом «кажется».

Межевику удалось уснуть. Однако сон к нему пришёл тревожный. Сначала духу явилась Урсула, обрушившая на него кару за то, что он, не дождавшись её появления, проговорился Рыське о таинственном шёпоте. Во сне ведьма хлестала духа по щекам, смеялась, а под конец с позором выставила Межевика из Страны Туманов.

Затем духу снова явилась Урсула, но теперь она наказывала его уже за то, что Межевик не рассказал коту-помощнику всей правды. Сон крутился по кругу, как крутится вокруг себя маленькая деревянная юла, а дух ворочался, время от времени постанывал, иногда вскрикивал. Проснулся Межевик от того, что услышал крик.

– Кому-то ка-кажется это в-весёлым? – спрашивал кто-то, и эхо повторило слово «кажется». – Кто бы т-ты ни был, знай, что у тебя п-проблемы с чу-чувством юмора! – снова раздался крик, а эхо повторило слово «проблемы»…

Межевик потянулся, хрустнул толстыми пальцами, сцепив их в замок, и зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. Выковыряв смоляной жевательный шарик из проделанной ранее дырочки в стене норы, дух сунул жвачку в рот, сплюнул прилипшую к ней землю и принялся ползти по подземному коридору.

Очутившись наверху, Межевик увидел человека маленького роста, худого и растерянного. Сначала дух решил, что это мальчик, – потому что на нём были штаны, а на голове с короткими рыжими волосами не оказалось ни одного украшения. Понаблюдав за человеком еще немного, Межевик убедился, что первое впечатление обманчиво, – перед ним явно девочка– от неё пахло подслащённым молоком.

У духа зачесалось горло. Оно всегда начинало чесаться, если Межевику хотелось над кем-то подшутить. И пусть Урсула запретила ему это делать. Межевик прекрасно помнил, что правило касалась лишь духов и душ, но не имело отношения к случайно оказавшимся в Стране Туманов людям. Хотя на памяти Межевика людей здесь прежде и не встречалось.

Есть в Стране Туманов старожил. Сколько живёт лес, столько и пьют из чёрного озера воду корни старого дуба. Ветви его крепки и толсты, а тень раскидывается до ведьминого жилища. На самой же макушке дуба несёт свою службу Леш. Существо такое же древнее, как сама природа…

Урсула не любила рассказывать о Хранителе леса, ворошить воспоминания о том, как стала ведьмой-Хранительницей. Только иногда в три магических хлопка она вылавливала из воздуха рыбкой, пойманной на крючок, крохотную шкатулку. Невзрачная на вид коробочка берегла золотые монеты, увесистые браслеты, искусно обрамленные редкими камнями, брошки, серьги и воротники, выполненные искуснейшими мастерами. Урсула примеряла драгоценности, согревала свои кости теплом золота, а затем снова прятала. Кроме хозяйки только Рыська ведал, как выудить шкатулку из воздуха, а ещё, что она была подарена Лешом. Урсула приняла дар, а вместе с ним обязательства следить за порядком в Стране Туманов до тех пор, пока у неё будут на это силы. Урсула заключила с Хранителем договор– условия которого держала в тайне.

Мальчик-кот никогда не видел Леша, хотя его присутствие ясно ощущалось в лесу, особенно там, где раскидывалась тень от кроны могучего дуба. Всё, что Рыська знал о Леше, можно было свести к нескольким пунктам: он всё время в движении, а спит только одну ночь в году, под землей, где во сне невзначай разбалтывает то, о чём молчит. Чтобы попросить Леша об одолжении (важно, чтобы оно не было пустяковым– только вопрос жизни и смерти) надо повязать на дереве ленточку. Если ленточка развязывается и падает– в прошении отказано. Однако Рыська, пусть и был уже довольно немолодым оборотнем-котом, успел повидать достаточно, чтобы сделать вывод– Леш до сих пор не исполнил ни одной просьбы. Ленточки всегда развязывались и падали. То ли Лешу было недосуг помогать кому-то, то ли он считал, что эти просьбы ничтожны по сравнению с его величием. А может, история про ленточки и вовсе чья-то неудачная шутка. Ведь каждому, кто оказывался в «мире по ту сторону живых», сразу же становилось понятно– хозяйка здесь Урсула. И если у кого получится решить возникшую проблему, то только у того, кто попадет к ней на Просительную полянку.

Под старым дубом пахло еловыми шишками. Тягучий, приятный запах щекотал Рыське нос-пуговицу, заставляя длинные усы нервно подергиваться. Мальчик-кот наклонился и поднял с земли круглый жёлудь– он почему-то тоже пах елью.

Рыська выбросил его, достал из-за пазухи зелёную шкатулку. Оставалось привязать ленточку, но для этого пришлось вскарабкаться на дерево. Несколько ловких прыжков– и мальчик-кот уже висит на одной из веток, помахивая хвостом.

Пальцы не слушались Рыську, сердце стучало так громко, что они вздрагивали в такт его ритму, острые коготки цепляли ленточный шёлк, и мальчик-кот никак не мог сосредоточиться, чтобы втянуть их обратно. Что будет, если лента развяжется, а его мольба не будет услышана? Неужели у Рыськи не останется никакой надежды на спасение хозяйки, и единственное, что он будет делать, – изо дня в день наблюдать за её угасанием?