Эдуард Успенский - Старые и новые истории о Простоквашино (сборник)

Кот Матроскин и профессор Сёмин очень гордые приехали. Им в «Новом прогрессе» вместо трёх яиц трёх страусят выдали. Причём доплачивать совсем мало пришлось — всего лишь десять процентов.

Страусята сидели в ящике с сеном. Они были толстые, с длинными шеями и всё норовили Матроскина в чёрный нос клюнуть. Нос у Матроскина даже распух сильно, будто он боксом занимался — против мастера боксировал. А у профессора Сёмина страусята все пуговицы от пальто отклевали.

К дяде Фёдору в дом вся деревня сбежалась страусят смотреть.

— Вот это индюки!

У бедного Матроскина вместо доходов сразу расходы начались. Кроме пуговиц страусятам надо было давать яйца, сваренные вкрутую, творог, пшённую кашу, тёртую морковь и всякие витамины. Короче, всё то, что Матроскин сам бы мог преспокойно есть.

— Ничего, ничего! — говорил Матроскин. — Года не пройдёт, как вы все меня благодарить будете.

Но его благодарить стали значительно раньше. Дело в том, что страусята вовсе не собирались сидеть в ящике. Они стали как угорелые носиться по дому, склёвывая всё, что ни по́падя и производя большое количество помёта.

Помёт, он потому помётом и называется, что его метают в разные стороны. Скоро все окна, столы и полы были забросаны этим самым помётом.

Девочка Катя, которая над страусятами шефство взяла, не успевала окна и столы вытирать.

— Ну, вот что, — сказал Шарик. — Ты своим орлам в попки затычки сделай. Как в курятнике живём!

— Так они затычками стрелять начнут, — ответил Матроскин. — Думаешь, лучше будет?

— И правда, — сказал дядя Фёдор. — Есть же большой сарай у реки. Делай там себе страусятник.

— Там привидение с косой живёт, — возразил Матроскин.

— Страусы привидений не боятся, — заметил Шарик.

— А я очень боюсь, — сказала девочка Катя.

— Я не очень, но тоже боюсь, — сказал Матроскин.

— А я боюсь, что у вас не будет другого выхода, как переехать в сарай, — сказал дядя Фёдор. — Шарик прав, здесь у нас не курятник.

И тут к ним почтальон Печкин явился.

— Шарик, — сказал он. — Дай мне твоё ружьё, с которым ты по полям бегаешь.

— Зачем? — спросил Шарик.

— Я хочу кабанами заняться. Житья от них нет.

— Вам какое ружьё нужно, — спрашивает Шарик, — фотографическое или настоящее?

— Конечно, настоящее, — говорит Печкин. — То самое, из которого ты мне в шапку стрелял.

Был такой случай, когда Шарик на охоту шёл, а Печкин его на телеге подвозил. Он тогда Шарику сказал:

— Как, охотник, стреляешь — хорошо?

— Хорошо, — ответил Шарик.

— Если я шапку подброшу, ты в неё попадёшь?

Шарик на задние лапы встал:

— Бросайте, — сказал, — вашу шапку. Сейчас от неё ничего не останется, одни дырочки.

Конечно же Шарик эту шапку Печкина подстрелил. С тех пор Печкин так в этих дырочках и ходил.

— А вы кабанов не боитесь? — спрашивает дядя Фёдор.

— Чего мне их бояться, — говорит Печкин. — Пусть они меня боятся. У меня против них собака есть специальная, породы ши-цу-цы. Каштан называется.

— А если ваша собачка вас на лося выведет? — спрашивает кот Матроскин.

— Я такой горячий, — отвечает Печкин. — Я при случае и лося завалить могу.

— А охота на кабанов разрешена? — спрашивает Шарик.

— А кто его знает, — говорит Печкин. — И вообще, вы меня не отговаривайте. Я не охотиться хочу. Я хочу этих кабанов напугать и выгнать из нашего леса. Они с моим огородом чёрт-те что сделали. Одни окопы да рытвины остались.

Шарик достал Печкину ружьё из-под шкафа. Дал патроны против зайца и уток, других у него не было, и сказал:

— Кабана убить этими патронами нельзя, но напугать можно как следует. А если вам настоящие патроны нужны, идите к сторожу совхозному — Матвею Зверобоеву. У него любые патроны должны быть.

У Матвея Зверобоева патроны и вовсе безобидные были, солью заряженные, чтобы всяким хулиганам, которые яблони трясут, заднее место подстреливать.

Когда таким зарядом хулигана подстреливали, хулиган долго не мог своим солёным местом никуда присаживаться.

Кабанчику Борьке так понравился чеснок в огороде почтальона Печкина, что он снова туда залез и снова всё перепахал.

Он теперь не был такой тощий, как от таблеток Печкина, поэтому он забор между Пелагеей и Печкиным просто повалил.

Бедная Пелагея Капустина еле-еле его обратно в сарай затолкала. Он так в огороде в удобрениях перемазался, что из рук выскальзывал.

Когда Печкин пришёл, он закричал:

— Пелагея, Пелагея, кто это был в моём огороде? Ты не видела?

— Как не видела! — ответила Пелагея. — Два кабанища были размером с танк и кабанёнок маленький размером с тумбочку.

— А почему забор цел? — спросил Печкин. — Они что — через забор перепрыгивали?

— Это тебе кабаны, а не лоси, — ответила Пелагея. — Ну ты сам подумай. Как они могут через забор перепрыгивать! Они через калитку вошли.

— Через какую калитку? — ещё больше удивился Печкин. — Калитка же у меня на защёлке!

— Ой, я совсем забыла, — хватилась Пелагея. — Это я твой забор поправила, когда кабанов выгоняла. А так он — твой забор — на земле валялся.

— Ну, всё! — решил Печкин. — Сегодня же иду на охоту!

Дядя Фёдор и пёс Шарик лежали на крыше лесопилки с разрешения сторожа Шуряйки. Крыша была тёплая, хорошо прогретая.

Дядя Фёдор смотрел на сарай в бинокль, а Шарик — в прицел фоторужья.

— Чует моё сердце, что что-то будет! — сказал дядя Фёдор.

— И мой нос чует! — согласился Ша-рик.

Почтальон Печкин в эту минуту выходил на тропу войны с кабанами. Вернее не выходил, а выбегал. Потому что антикабаний ши-цу-цы Каштан так рванул, что Печкин никак не мог затормозить и побежал за ним. И бежал всё быстрее и быстрее.

Как неопытный собачник, он намотал поводок на руку и теперь не мог его отпустить.

Сначала Каштан тащил его по зелёным полянам. Потом — через еловые посадки. Там Печкин потерял охотничью куртку. Потом он бежал через ореховые кусты. Там он потерял ружьё. Потом — через крапиву и малину. Там он потерял патронташ. Потом он бежал через болото и борщевик. Там он потерял охотничьи сапоги.

Каштан нигде ни на секунду не тормозил. Наконец он протащил Печкина через еловый бурелом. Там Печкин потерял последние трусы и нашёл трёх кабанов.