Сказки Западной Африки. Живой огонь

Вернулись девушки домой, рассказали обо всем матери своей оставшейся подруги, и мать сбегала посмотреть на дерево издали. Увидела она, что над большим дуплом есть еще одно, поменьше. Потом вернулась домой, приготовила еды и вечером пришла к дереву.

— Дочка,— говорит она,— протяни руку, я принесла поесть.

Просунула она еду в маленькое дупло, девушка взяла и стала есть, а мать вернулась домой.

Случилось так, что их слышала Гиена. Подождала Гиена, пока мать уйдет, потом пришла к дереву и говорит:

— Дочка, протяни руку, я принесла поесть. А та отвечает:

— Это не мамин голос,— и не протянула руку.

Пошла Гиена к кузнецу и говорит:

— Выкуй мне новый голос, чтобы был как человеческий.

Кузнец согласился, но предупредил:

— Если ты съешь кого-нибудь, то голос опять звериный станет.

— Не съем,— пообещала Гиена.

Выковал ей кузнец новый голос, и побежала Гиена к дуплистому баобабу. Вдруг по дороге увидела многоножку, не удержалась и съела. Потом пришла Гиена под дупло и говорит:

— Дочка, протяни руку, я принесла поесть. А девушка отвечает:

— Это не мамин голос.

Рассердилась Гиена, вернулась к кузнецу и хотела его съесть, но тот сказал:

— Стой! Почему ты хочешь меня съесть? И Гиена ответила:

— Потому что ты не изменил мне голос, как надо. Тогда кузнец говорит:

— Не ешь меня, сейчас изменю, как надо.

Он перековал Гиене голос, та вернулась к дереву, где сидела девушка, и говорит:

— Дочка, протяни руку, я принесла поесть.

В этот раз девушка высунула руку. Гиена в нее вцепилась, вытащила девушку из дерева и съела — только косточки остались. И ушла.

Вечером пришла к дереву мать с едой, увидела дочерины кости и горько расплакалась. Сложила она кости в корзинку и отправилась в город, где чинят людей.

Шла она, шла и видит: стоит при дороге очаг, а на нем варится похлебка.

— Похлебка, похлебка,— говорит женщина,— покажи мне дорогу в город, где чинят людей.

— Сначала съешь меня,— отвечает похлебка.

— Не могу я есть,— говорит женщина,— совсем нет у меня аппетита.

Тогда похлебка молвила:

— Иди, иди прямо, потом сверни направо, а эту дорогу оставь слева.

Женщина послушалась и через некоторое время пришла на место, где жарилось мясо.

— Мясо, мясо, покажи мне дорогу в город, где чинят людей.

Мясо говорит:

— Сначала съешь меня.

— Не могу я тебя есть, у меня совсем нет аппетита.

— Пройди, сколько сможешь,— сказало мясо,— потом сверни направо, а эту дорогу оставь слева.

Идет женщина, идет и вдруг видит фуфу [3] Фуфу — просяная или рисовая каша. , которая сама себя помешивает в горшке. Говорит ей путница:

— Фуфу, покажи мне дорогу в город, где чинят людей.

— Сначала съешь меня,— говорит фуфу, а женщина отвечает:

— У меня совсем нет аппетита, не хочу я тебя есть. Тогда фуфу говорит:

— Иди, пока не устанешь, потом сверни направо, а эту дорогу оставь слева.

И вот наконец пришла женщина в город, где чинят людей. Ее спросили:

— Что тебя привело сюда?

— Гиена съела мою девочку,— ответила она.

— Где кости?— спросили ее.

Женщина опустила корзинку на землю и сказала:

— Тут.

— Хорошо, завтра починим твою дочку,— пообещали ей жители этого города.

Утром велели женщине:

— Выпаси наш скот.

Она погнала животных на окраину города, а те не желают есть траву, хотят только плоды аддувы. Женщина забралась на дерево, нарвала много плодов, отобрала для скотины самые спелые, а зеленые съела сама. Так она кормила животных весь день, а вечером, когда они вернулись домой и дошли до загона, бык, вожак стада, промычал:

Жители города починили ее дочь, и стала она еще краше, чем была, и на другое утро обе отправились домой.

А у мужа той женщины была еще одна жена, злая да вредная, и была у нее дочь-дурнушка. Когда первая мать вернулась со своей похорошевшей дочкой домой, злая сказала, что сама убьет свою девочку — пусть, мол, и ее починят в волшебном городе.

Бросила она дочь в ступу и стала толочь. Девушка стала молить о пощаде, но та ее и слушать не хочет, все толчет и толчет, потом вынула из ступы кости, сложила их в корзинку и отправилась в город, где чинят людей.

Она шла, шла и пришла на место, где варилась похлебка.

— Похлебка, покажи мне дорогу в город, где чинят людей,— попросила она, а похлебка отвечает:

— Сначала съешь меня. А женщина и рада:

— Меня не надо просить дважды,— говорит. Села и съела похлебку.

Через некоторое время она пришла на место, где жарилось мясо, и попросила:

— Мясо, мясо, покажи мне дорогу в город, где чинят людей.

Мясо говорит:

— Сначала съешь меня.

— Меня не надо просить дважды,— отвечает женщина, села и съела мясо.

Идет она дальше, идет и увидела фуфу, которая сама себя помешивала в горшке.

— Фуфу, фуфу, покажи мне дорогу в город, где чинят людей.

— Сначала съешь меня,— отвечает фуфу.

— Меня не надо просить дважды,— повторила женщина и вмиг расправилась с фуфу.

Наконец пришла она в город, где чинят людей. Ее спросили:

— Что тебя привело сюда? Она ответила:

— Гиена съела мою девочку.

— Где кости?— спросили ее.

Женщина опустила корзинку на землю и сказала:

— Тут.

— Хорошо, завтра мы починим твою дочку,— пообещали ей.

Утром, как и первую женщину, послали ее пасти скот. Погнала она стадо кормиться. Забралась на дерево, нарвала плодов аддувы, отобрала для себя самые спелые, а зеленые скормила скотине. Так она кормила животных весь день, а вечером, когда они возвращались домой и дошли до загона, вожак стада промычал:

Спутала женщина скот и пошла в хижину, которую отвели ей под ночлег. «Переночуй, а завтра пойдешь домой»,— сказали жители волшебного города.

Наутро они сделали ее дочь однорукой, одноногой, кривобокой. Половины носа вовсе не было. Потом отвели девушку к матери и отпустили восвояси. Миновали они лес, и мать сказала:

— Я тебе не мать!— И убежала вперед, забежала в высокую траву и затаилась.

Но дочь-калека шла за ней по следам, нашла и сказала:

— Вставай, пошли дальше. Тогда мать крикнула:

— Убирайся, ты мне не дочь!

— Нет, это ты мне не мать,— отвечает девушка. Мать еще раз убежала от нее, примчалась в поселок и заперлась в своей хижине. Пришла дочь на порог и кличет:

— Мама, это я пришла! А мать молчит.

— Мама, открывай, я пришла!

Не желает мать отпирать дверь калеке, а та взяла и сама открыла. Так и стали они жить вместе, хоть и горько было злой жене видеть, что у другой дочь красавица.

Жил-был на свете крестьянин, одна из жен которого оказалась бесплодной. А для женщины народа йоруба это большое несчастье. Другие жены с утра до ночи глумятся над ней, дразнят, оскорбляют.