Сказки Западной Африки. Живой огонь

— Надо б сперва с ней посоветоваться,—говорит. Пошли к Камале, а она слезами горькими заливается.

— Не предавайте Доугу земле сырой,— говорит,— несите тело его за деревню, под тем же раскидистым баобабом положите. Буду день и ночь над возлюбленным сидеть, как некогда он надо мною. Навеки нас клятва связала.

Отнесли Доугу, положили под деревом. Села над ним Камале, голову его к себе на колени положила. День сидит, другой, третий, так три дня и три ночи минуло.

Как и в первый раз, прилетел старый ястреб. Сел на ветвь, поглядел на Камале и спрашивает:

— Что ж ты, девушка, сидишь здесь? Шла бы петь да танцевать. Праздник у вас в деревне. Хороший урожай собрали, не ведать вам больше голода. Иди, там столько подруг твоих и красивых сильных юношей. Что тебе проку от мертвеца? Оставь его мне, а сама иди веселись с живыми. С ними тебе место, а не с мертвым.

Гордо повела головой Камале:

— Не видать тебе, ястреб, моего суженого. Клятву мы дали друг другу, и этой клятвы я не преступлю.

Ничего не сказал ястреб, улетел.

Еще один день прошел. Слышит Камале: смех, песни из деревни доносятся, веселятся все. Стали ей черные думы в голову лезть: а не напрасна ли клятва ее и зачем она так себя изводит? Проходила мимо подружка:

— Пошли со мной. У нас в деревне так весело. Или ты и впрямь себя жизни лишить хочешь из-за Доуги? Будто других парней нет. Пойдем. Долго ты по нему горевала, хватит. Пойдем, там красивых и сильных парней хоть отбавляй, всяк к тебе потянется. Мертвого ты уже ничем не порадуешь, так порадуй хоть живых.

Невтерпеж стало Камале, опустила она голову любимого с колен на сырую землю, встала и за подружкой пошла, а напоследок сказала:

— Доуга умер, его не воротишь, а я еще жива, так и любить мне живого.

И остался Доуга под баобабом один-одинешенек. Прилетел вечером ястреб. Посмотрел-посмотрел, подумал-подумал, опустился Доуге на грудь, приложился клювом к его устам, дохнул три раза, и ожил юноша. Сел и озирается — Камале ищет.

— Смотри, смотри, все равно не высмотришь,— молвил ястреб.— Ушла Камале. Разве не предрекал я, что так все и обернется? Разве не говорил, что все женщины неверны и неблагодарны? Предала она вашу клятву, тебя предала. Заслышала веселье в деревне — враз о тебе забыла.

Понурился несчастный Доуга:

— Прости меня, мудрый ястреб. Верно, не послушал я твоих слов, а в них правда сущая. Спасибо тебе и прости, если можешь. Спасибо за то, что не исклевал ты мое тело молодое, а к жизни вернул. Сослужи уж мне и другую службу. Подскажи: как за порушенную клятву расплатиться?

Облетел ястреб Доугу трижды, обмахнул его своим крылом и говорит:

— Сейчас моими чарами стал ты еще краше, чем прежде, ни одна женщина перед тобой не устоит. Смотри же, не позволяй Камале обнять себя, иначе умрешь.— И, сказав это, прочь улетел ястреб.

Вернулся Доуга домой, умылся, нарядился в лучшее платье, взял меч и пошел на праздник. На площади все пляшут, поют. Смотрит Доуга, а женщин всех до единой к нему вроде сила какая тянет. И среди них Камале: узнала, всех растолкала, подбежала, кричит:

— И близко не подходите! Это мой возлюбленный! Никто его у меня не отнимет!— И тянется к Доуге, обнять хочет. Взмахнул он тут своим мечом и пополам неверную разрубил.

— Не стану больше тела ее стеречь! Пусть звери лютые поживятся!

Собрались однажды вчетвером Глаз, Ухо, Рука и Нога и отправились вместе в лес. Ухо первым уловило какой-то шум, потом Глаз заметил бегущего зверя, Нога тут же пустилась в погоню и настигла его, а Рука схватила, убила и связала все четыре лапы, чтоб удобнее было нести.

Ухо сказало:

— Это я услышало шум, значит, добыча моя.

— Нет, моя,— возразил Глаз.— Это я увидел зверя. Нога не согласилась:

— Почему ваша? Никто не спорит, Ухо услышало шум, Глаз увидел зверя, но ведь не вы, а я кинулась вдогонку. Раз так, то и добыча моя.

Тут в спор вмешалась Рука:

— Добыча по праву мне принадлежит. Без меня у вас вовсе ничего не было бы, ведь это я убила зверя.

Но Нога по-прежнему настаивала на своем:

— Хоть ты и убил зверя, но бежала-то за ним я, и догнала его тоже я.

Так охотники препирались, пока дело чуть до драки не дошло. И решили они вернуться в деревню, чтобы старейшины рассудили, кто из них прав.

По дороге Ухо запело такую песню:

Пришли они вчетвером к дому вождя. Тот собрал старейшин, и начался суд. Каждый из жалобщиков изложил свои требования, а Ухо пропело свою песенку.

Судьи выслушали их. Среди присутствующих находился Москит — первый помощник вождя. Когда Ухо, Глаз, Рука и Нога кончили говорить, Москит вынес приговор:

— Добыча принадлежит Уху! Очень уж ему понравилась песня.

Остальные судьи промолчали. Так приговор и остался без изменения.

Нога, Рука и Глаз печально побрели прочь. Ночью Москит пробрался поближе к Уху и прошептал:

— Тебе принадлежит добыча, тебе одному.

Он рассчитывал получить свою долю за то, что присудил всю добычу Уху.

Но Рука услышала этот шепот и прогнала Москита:

— Пошел прочь, болтун!

Сколько ни пытался Москит напомнить Уху про свою долю, Рука тотчас его прогоняла.

С тех самых пор люди отгоняют рукой москитов, едва те начинают жужжать у них над ухом.

Змей спасался от погони и искал, куда бы спрятаться. Видит Змей — расчищает Человек себе поле. Подполз он к нему и говорит:

— Я пришел к тебе, спрячь меня!

— Ладно,— говорит Человек.— Ползи вон на то дерево. Там есть дупло, заберись в него, и никто тебя не увидит.

— На дерево? — зашипел Змей.— Да разве это надежное укрытие?

— Ну, тогда полезай вон в ту муравьиную кучу,— говорит хозяин поля.

— Там меня тоже найдут,— говорит Змей.

— Так где же тебе спрятаться?— спрашивает его Человек.

— Разинь рот пошире,— говорит Змей,— я влезу в тебя, и там уж меня никто не найдет.

— Э-э, нет,— отвечает хозяин поля.— Ты за добро заплатишь злом.

— Да что ты, я не причиню тебе никакого вреда,— пообещал Змей.

— Ну, тогда пусть будет, как ты хочешь,— говорит Человек.— Полезай ко мне в рот и прячься.

Разинул он рот, и Змей заполз к нему в нутро. Только он скрылся, как явились двое охотников, что гнались за ним, и стали все вокруг обыскивать. Но нигде не нашли они Змея и ни с чем вернулись домой.

— Ну вот, ушли они,— говорит Человек.— Давай вылезай.

— Вылезать?— отвечал ему Змей.— Да ты что, спятил? Я вылезу, а ты будешь ублажать себя — есть кускус и пить пальмовое вино. Я тебе очень благодарен, что ты сделал для меня доброе дело, и не трону ни твое сердце, ни печень, но уж кускус я поем и вина попью. Все же и это удовольствие. Нет, нет,— добавил он,— я из тебя ни за что не вылезу.