Сказки для маленьких. Часть 2 - от О до Я

- Ну не так уж она хороша, - сказал Волшебник.

- Братец, миленький! - разревелась фрекен Снорк, поглядев на себя в зеркало. - Пожелай мне обратно мои прежние маленькие глазки! Я выгляжу просто ужасно!

- Ладно уж, - великодушно сказал Снорк. - В интересах поддержания родовой чести можешь получить их обратно. Но надеюсь, этот случай обуздает твое тщеславие.

Фрекен Снорк снова посмотрела в зеркало и вскрикнула от восторга. Ее прежние умильные глазки снова были на месте - только ресницы стали чуточку длиннее. Сияя улыбкой, она заключила брата в объятия и сказала:

- Прелесть моя! Радость моя! Будет у тебя пишущая машинка, сделаю я тебе такой весенний подарок.

- Пусти! - смущенно произнес Снорк. - Не лезь со своими нежностями. Я просто не мог видеть тебя в таком ужасном состоянии, только и всего.

- Ну что ж, из домочадцев остались только Тофсла и Вифсла, - сказал Волшебник. - На вас обоих только одна задумка, ведь вы нераздельная пара.

- А ты самсла себесла ничего не задумсла? - спросил Тофсла.

- Нет, не могу, - печально отвечал Волшебник, - я могу только желать за других да еще превращаться в разные вещи.

Тофсла и Вифсла посмотрели на него, потом уткнулись друг в дружку лбами и долго шушукались. Затем Вифсла торжественно произнес:

- Мы решили пожелатьсла за тебясла, потомусла ты такой добрасла. Мы хотимсла тебе такой же больслой и красливый рубинсла, как у насла!

Все только что видели, как Волшебник хохотал, но никто бы не мог подумать, что он может улыбаться.

Ну а теперь все его лицо просияло улыбкой. Он был так счастлив, что это было сразу видно и по его ушам, и по шляпе, и по башмакам! Не сказав ни слова, он взмахнул плащом, и - вот нате! - сад вновь озарился розовым светом. На траве перед всеми лежал близнец Короля рубинов - Королева рубинов.

- Ну теперьсла ты совсем счастливсла! - сказал Тофсла.

- Еще бы! - ответил Волшебник, бережно завертывая в плащ сверкающий самоцвет.

- А теперь все букашки-таракашки и лесные крысы могут загадывать все, что только угодно! Я всю ночь буду исполнять ваши желания, но до восхода солнца я должен быть дома.

Вот тут уж пошло празднество так празднество!

Перед Волшебником выстроилась длинная очередь жителей леса, которые пищали, смеялись, ворчали, гоготали. Всем хотелось что-нибудь загадать. Волшебник был в радужном расположении духа, и кто загадывал глупо, мог перезагадать. Танцы разгорелись с новой силой, в сад выкатили новые тачки с оладьями. Хемуль без передышки бабахал свои фейерверки, а Муми-папа вынес мемуары в роскошном переплете и зачитывал вслух отрывки о своем детстве.

Никогда еще в Муми-доле не пировали с таким размахом.

Ах, как сладко все съесть, все выпить, обо всем поговорить и до того наплясаться, что усталые ноги еле несут тебя домой в тихий предрассветный час - спать, спать!

Волшебник улетит на край света, а мышь заберется под свою травяную кочку, но и тот и другой будут одинаково счастливы.

И, пожалуй, счастливей всех будет Муми-тролль, который вместе с мамой пойдет домой через сад на рассвете, когда померкнет луна и листву всколыхнет утренний ветерок с моря. В Муми-дол вступает прохладная осень, и так надо потому, что без нее не бывает новой весны.

Туве Янссон

Остановился как-то на улице милиционер шнурок завязать, а ему на спину кто-то прыгнул, и глаза его ладошками прикрыл, мол, угадай.

Ну, думает, сослуживцы шалят, кричит: "Чипига, ты что ли?" "Нет, не Чипига, - отвечает,- а лесной человек шишига. Щас в лес меня отвезёшь, а иначе съем". И так лязгнул над ухом зубьями, что ясно - нешуточно.

"Что ж, - думает милиционер,- посмотрим, на милиции много кто хотел прокатиться, да она сама кого хошь взнуздает". Ну и потрусил он под этим лешим потихонечку в лес, а сам случая подходящего ждёт.

Милицейский народ смекалист, море прорешетит. "А что, - спрашивает он у шишиги, - ты, небось поесть не прочь? Да и мне не грех подкрепиться, чтоб бежать было шибче - лес-то ещё далече. Может по куриной шаверме навернём? У меня тут Ахметка аж вдвойне крутит".

Ну что, кто ж задарма пожрать неохочь? Она хоть и нечисть, а шаверма своим запахом любую сатану с ума сведёт (грешники-то поди куда гаже пахнут, хоть и тоже - жарятся). "Эх, - говорит шишига,- ну давай что ли".

Подъезжают к ларьку. Шишиги слюна милиционеру аж зашиворот льётся, так вкусно. А милиционер дверь на кухню отпер, да спиною к печке, да и макнул шишигу всей задницею в горячий жир, да ещё по жаровне раскалённой провёл, так что пламени языки, да шерстью палёной пахнуло.

Взвыл тут шишига, со спины соскочил, а тут и Ахметка не сплоховал; как пошёл тесаками своими мельчить - только того шишигу и видели. Переглянулись наши герои и, дав волю смеху, съели по чебуреку.

А потом милиционер, дозавязав-таки свой шнурок, двинул далее по делам службы, а Ахметка стал вновь шавермы наворачивать. И даром что нечисть лесная, а до того вкусны были, что и по второй возьмут, а один седой электрик с собой и третью запросил.

Сергей Гришунин

Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.

- Смотрите, смотрите, что вы держите! - сказала она пальцам, когда они вынимали ее. - Не уроните меня! Упаду на пол - чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка!

- Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили ее за талию.

- Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.

- Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.

- Фу, какая черная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу! Я сломаюсь!

И вправду сломалась.

- Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка!

"Теперь она никуда не годится", - подумали пальцы, но им все-таки пришлось крепко держать ее: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку.

- Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.

И она засмеялась про себя, - ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам.

- Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке-булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка... Только маленькая! Постарайтесь ее отрастить, - не всякому ведь достается сургучная головка!

При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои.

- Отправляюсь в плавание! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться!