Якоб Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Мотовило вырубишь — умрешь,

А мотать им станешь — пропадешь.

Он опять приостановился; стал его страх пробирать, и стал он опять об этом странном случае думать.

Однако оправился, в третий раз схватился за топор и снова собирался рубить.

Но и в третий раз послышался тот же голос и громко крикнул:

Мотовило вырубишь — умрешь,

А мотать им станешь — пропадешь.

Тут уж он не вытерпел: прошла у него охота вырубать мотовило; он поспешно слез с дерева и пустился в обратный путь домой.

Жена окольными путями тоже проворно домой бежала, чтобы поспеть раньше мужа.

Когда он вошел в комнату, она прикинулась такой тихоней, словно бы ничего не случилось, и сказала: «Ну, что же, принес ты мне хорошее мотовило?» — «Нет, — сказал он, — вижу, что с метаньем не ладится дело», — и рассказал ей, что с ним в лесу случилось; да с тех пор и оставил ее в покое.

Вскоре после того муж стал опять выражать недовольство из-за беспорядка в деле. «Жена! Да ведь это просто срам: напрядена шерсть и не смотана, и лежит кучей!» — «Знаешь ли что? — сказала она ему. — Так как мы не добрались до мотовила, так ты ступай на чердак, а я останусь внизу, стану тебе шерсть бросать, а ты мне; вот и размотаем ее». — «Ну что ж, пожалуй», — сказал муж.

Размотав шерсть, муж сказал жене: «Теперь надо шерсть выкипятить». Жена опять испугалась, что ей много работы будет, и хоть сказала мужу: «Завтра ранешенько выкипячу», — а у самой на уме другое было.

Рано утром вставши, она развела огонь и поставила рядом котел, но только вместо шерсти положила в котел паклю и стала ее вываривать.

Затем пошла к мужу, который все еще лежал в постели, и сказала: «Мне надо отлучиться, а ты встань да присмотри за шерстью, я ее в котле на огонь поставила. Только смотри, не прозевай: как пропоет петух, а ты не досмотришь, вся шерсть у тебя в паклю превратится».

Муж сейчас поднялся, не мешкая, сошел в кухню и чуть только подошел к котлу, то с ужасом увидел в нем комок пакли. Тут уж он прикусил язычок, подумал, что тут по его вине дело испорчено, и уж потом ни о шерсти, ни о пряже — ни гу-гу!

А ведь плутовата была эта баба, надо правду сказать!

Жил-был на свете бедняк, и были у него четверо сыновей. Когда они подросли, он и сказал им: «Детки мои, вам пора идти повидать света белого; у меня нет ничего, что бы я мог вам дать; собирайтесь в путь, ступайте �а чужбину, выучитесь ремеслу и сами себе пробивайте дорогу».

Тогда собрались дети в путь, простились с отцом и все вместе вышли из ворот.

Пространствовав некоторое время, пришли они к перекрестку, от которого путь лежал в четыре разные стороны.

Тут старший сказал: «Здесь мы должны расстаться; но в этот же день через четыре года мы должны сойтись на этом самом месте и тогда попытаем своего счастья».

Вот и пошел каждый своей дорогой.

Старшему из братьев встретился человек, который спросил его, куда он идет и что намерен в жизни делать. «Хочу ремеслу учиться», — отвечал юноша.

Тогда встречный человек сказал ему: «Ступай со мною и будь вором». — «Нет, — отвечал юноша, — это ремесло не честное, и часто за него приходится расплачиваться двумя столбами с перекладиною». — «О! — сказал незнакомец. — Виселицы тебе нечего бояться: я хочу только научить тебя искусству доставать то, чего никто другой не достанет, да еще уменью свой след хоронить».

Тогда юноша дал себя уговорить, стал у этого учителя ученым вором, да таким искусным, что чуть только он чего-нибудь захочет, то уж никак от него не ухоронишь.

Второй брат тоже повстречал человека, который спросил его: «Чему ты хочешь научиться?»

Тот отвечал: «А и сам не знаю». — «Ну, так пойдем со мною и будь астрономом; лучше этой науки ничего на свете нет, потому что для тебя ничто не остается скрытым».

Юноше это пришлось по нутру; он вскоре стал таким искусным астрономом, что его учитель по окончании учения подарил ему в награду подзорную трубу и сказал: «В эту трубу ты можешь видеть все, что на небе и на земле творится, и ничто не может укрыться от твоего взгляда».

Третьего брата взял к себе в ученье егерь и научил его всему егерскому делу настолько, что он стал отличным егерем.

При расставанье егерь-учитель подарил своему ученику ружье и сказал: «Оно никогда не дает промаха; во что нацелишься, в то и попадешь наверняка».

Меньшой брат тоже повстречал человека, который с ним заговорил и спросил о его намеренье. «Не хочешь ли быть портным?» — спросил он у юноши.

«Не дай Бог! — отвечал тот. — Корпеть целый день над шитьем да над утюгом! Это мне и в голову не приходит». — «Э-э! — сказал юноше незнакомец. — Ты говоришь о том, чего и сам не знаешь: у меня ты научишься совсем иному портняжеству — это и приличное, и даже очень почетное ремесло».

Юноша дал себя уговорить, пошел за этим незнакомцем и основательно изучил его искусство.

При прощанье по окончании учения портной дал ему иглу и сказал: «Этой иглой ты все можешь сшить, будь оно мягко, как, яйцо, или твердо, как сталь; и как сошьешь, так словно сольешь, даже и шва не сыскать будет».

По прошествии условленных четырех лет сошлись братья на перекрестке, целовались и миловались и затем вернулись к отцу в дом. «Ну, — сказал отец, очень обрадованный их возвращением, — вот и опять занесли вас ко мне буйные ветры».

Тут они и рассказали ему, как им жилось на чужбине и что каждый из них своему ремеслу обучен.

Сели они пред домом отца под большое дерево, и отец сказал им: «Я вас теперь испытаю и посмотрю, что каждый из вас может сделать». Затем глянул наверх, да и говорит второму сыну: «Вон на вершине дерева между двух веток гнездо зяблика — скажи-ка, сколько в нем положено яиц?»

Астроном взял свою подзорную трубу, посмотрел наверх и отвечал тотчас: «Пять яиц».

Тогда отец обратился к старшему: «Снеси-ка мне сюда эти яйца, не потревожив птицы, которая на них сидит».

Искусный вор быстро залез на вершину дерева, вынул из-под птицы в гнезде все пять яиц, да так ловко, что она этого и не заметила, и принес их отцу.

Отец взял яйца в руки, положил по яйцу на каждый угол стола, а одно посередине и сказал третьему сыну: «Ты должен одним выстрелом разбить все эти яйца пополам».

Егерь прицелился из подаренного учителем ружья и исполнил то, что ему отец приказывал.

«Ну, теперь за тобою очередь, — сказал отец, обращаясь к четвертому сыну, — сшей мне все эти яйца, половинку с половинкой, да и всех птенцов так же, чтобы им от выстрела никакого вреда не приключилось».

Портной вынул свою иглу, которую подарил ему его учитель, и исполнил желание отца.

Когда это было сделано, вору пришлось опять взять яйца на вершину дерева и подложить их в гнездо под птицу так, чтобы она этого не заметила.