Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

© Л. Сумм, предисловие, 2015

© Е. Гилярова, перевод, комментарии, 2015

© К. Савельев, перевод, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Когда в постсоветской России впервые появилось белое полусладкое из регионов Рейн-Гессен и Реунгау, продавалось оно под именем «Молоко любимой женщины». Однако «любимой женщиной» в Германии называли ту, к кому итальянцы обращаются «моя госпожа», «мадонна». Видимо, сказалась разница традиций: в России вино кажется не слишком-то уместной темой, когда разговор идет о Богоматери (хотя не она ли напомнила Сыну в Кане Галилейской, что свадебным гостям может не хватить радостного напитка). Вот и из собрания сказок и детских легенд братьев Гримм еще в дореволюционных переводах была изгнана детская легенда «Стаканчик Богоматери». Чтобы нумерация все-таки совпала, составители дореволюционных сборников переносили в легенды «Золотой ключик», которым братья Гримм неизменно заканчивали раздел собственно сказок (ведь это явно не христианская легенда, а притча о чтении), а на место последней, двухсотой сказки ставили какой-нибудь дополнительный вариант, не попавший в окончательное собрание сочинений. В советское время, естественно, отпали и все «детские легенды» с их христианскими мотивами, но теперь они вернулись, и нам по-прежнему не хватает той давно потерявшейся легенды. Приведем ее целиком здесь, чтобы сборник пришел в точное соответствие с немецким каноническим шестым (1850 года) изданием «Детских и домашних сказок»: 200 сказок и 10 «детских легенд».

Как-то раз возница, чересчур нагрузивший свою повозку бочками с вином, застрял с нею и, сколько ни бился, так и не сумел ее вытолкнуть. А той же дорогою как раз шла Матерь Божья и, увидев, в какой нужде оказался этот бедняга, сказала ему: «Я устала и хочу пить, дай мне стаканчик вина, а я помогу тебе вытолкнуть телегу». – «Охотно, – отвечал возница, – вот только нет у меня стаканчика, чтобы налить тебе в него». Тогда Матерь Божья сорвала белый цветок с красными полосками, который называется «вьюнок» и так похож с виду на стаканчик, и протянула его вознице. Тот наполнил этот бокал вином, Матерь Божья выпила, и телега тут же освободилась, так что возница смог поехать дальше. А цветок и поныне зовут «стаканчиком Богоматери».

До сводного канонического издания составители шли полжизни: первое, намного более короткое издание, вышло двумя томами в 1812–1815 годах, и Якоб Гримм, отправившись в составе делегации от княжества Гессен-Кассель на Венский конгресс, ухитрился провести там нечто вроде презентации. Ему это казалось правильным: в обстановке полного замирения Европы после наполеоновских походов, реставрации монархии и восстановления границ самое время было подумать о сказках, воплощающих индивидуальный дух народа и напоминающих о единых корнях. Сказкам оба брата, и Якоб, и Вильгельм, придавали воспитательное значение, потому и адресовали их в первую очередь детям, хотя иные сказки сюжетно сложны, а многие первоначально содержали элементы, которые вполне могут быть отмечены наклейкой «16+», а то и «18+». Сказки-то сочиняют отнюдь не дети, а взрослые люди, из тех, что склонны и лопату называть лопатой, и все прочее – тоже точными именами. Из педагогических целей братья позднее процензурировали аутентичные записи и практически полностью убрали из печатной версии эротику. Распущенные волосы Рапунцель-Колокольчик – вот и вся распущенность: простодушное удивление, отчего вдруг платье стало тесно, исчезло.

А насчет «жестокости» этих сказок озаботились лишь в XX веке, и в иных детских сборниках принялись их смягчать. Возможно, заодно лишили сказки и воспитательной сути: Честертон выступал в защиту страшных сказок, доказывая, что жестокая мачеха должна прокатиться в бочке, утыканной гвоздями, и подлые сестрицы – обуть раскаленные башмаки, иначе не будет удовлетворена главная детская потребность, жажда справедливости, и еще более первичная жажда смысла. Наказание должно следовать за преступлением: в мире, лишенном такой логики, жить гораздо страшнее, чем в мире, где Ад предусмотрен. Именно в таком мире, где зло будет покарано, среди сорной травы цветут «стаканчики Богоматери».

Так думал Честертон, а он читал эти сказки в детстве. И он, и даже его бабушки и дедушки – первый английский перевод вышел по горячим следам, еще в 1823 году. Практически одновременно вышло и французское издание, а в 1826 году Жуковский уже перевел две сказки с французского. Полное русское издание вышло в 1860-х годах, но со многими сказками был знаком и Пушкин, чему порукой «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях».

Полагаясь на сказки как на хранилище народной памяти, братья Гримм отнюдь не подразумевали изоляционизма. Они охотно включали и те сюжеты, которые относятся к числу бродячих и вечных, и более того: иные сюжеты, ранее бытовавшие лишь в Германии, заимствовались уже из книги и превращались в достояние других народов. Так, в XX веке величайший специалист по сказочным сюжетам Владимир Пропп обнаружил в русской деревне полностью «одомашненные» вариации «Бременских музыкантов» и «Красной Шапочки», которых ранее в реестре русских мотивов не числилось. Впрочем, кто-нибудь сомневался в том, что именно «Красная Шапочка» и «Бременские музыканты» – наши? Только так и было.

Вот что имели в виду братья Гримм, говоря о народном духе сказки и ее основной роли в воспитании. Каждый народ уникален, и собрание сказок хранит эту уникальную память. Каждый народ уникален среди других народов, и собрание сказок хранит его связи с другими народами. Братья были не просто собирателями, но и учеными. Они исследовали отношения немецкой сказки со скандинавскими легендами, с саксонскими преданиями, влияние французов и итальянцев, славянский элемент. Сам способ, которым они собирали сказки, был таким же домашне-всемирным, как детство. Братья признали народными 18 прочитанных в детстве литературных сказок и обратились к соседям и соседкам в Касселе с просьбой записать, что тем запомнилось. К кругу родственников присоединили еще несколько надежных источников: две помещичьи семьи, взращенные на побасенках нянек и горничных, пастухов и егерей; дочь трактирщика; жену управляющего больницей. После первого издания взносы пошли со всех концов страны, расширяясь от Касселя, земли Гессен, в Вестфалию, а там и дальше, до Бремена с его музыкантами и до Швабии с потешными швабами. И поскольку «народ» братья отнюдь не ограничивали кругом людей необразованных, то проникли в их сборник и книжные, в том числе иноземных авторов мотивы, особенно из Шарля Перро. Позднее они отказались от «Синей Бороды» и «Кота в сапогах», но уж никак не от «Красной Шапочки».