Якоб Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Когда она увидела, что они ничего не хотят ей подарить, она пошла из избушки вон.

Тогда стали маленькие человечки между собою сговариваться: «Чем бы нам ее одарить за то, что она такая неприветливая и сердце у нее такое злое и завистливое, что на нее никто не угодит?»

И первый из них сказал: «Я одарю ее тем, что она день ото дня будет становиться безобразней».

Второй сказал: «Я одарю ее тем, что у нее при каждом слове будет выпадать изо рта жаба».

Третий сказал: «Я одарю ее тем, что она умрет позорною смертью».

А мачехина дочка поискала-поискала в лесу земляники, ничего не нашла и злая-презлая возвратилась домой.

И чуть только открыла рот, чтобы рассказать матери обо всем, что в лесу с ней случилось, как стали у ней за каждым ее словом выскакивать изо рта жабы, да так много и так часто, что она всем скоро опостылела.

Вот и стала мачеха еще более злиться на свою падчерицу, которая день ото дня становилась красивее, и все думала о том, как, бы ей причинить какое-нибудь лютое горе.

Наконец взяла она котел, поставила его на огонь и стала в нем кипятить шерстяную пряжу.

Когда пряжа прокипятилась, она взвалила ее на плечи бедной девушки, дала ей в руки топор и послала ее на реку: пусть, мол, там прорубь прорубит и всю пряжу выполощет.

Падчерица была послушна, пошла на реку и стала прорубать дыру во льду.

И когда прорубала, откуда ни возьмись подкатила к тому месту великолепная карета, в которой сидел сам король.

Карета остановилась, и король спросил: «Дитя мое, кто ты и что ты там делаешь?» — «Я бедная девушка и полощу шерстяную пряжу».

Тогда король над нею сжалился и, видя притом, какая она красавица, сказал ей: «Не хочешь ли ты со мною поехать?» — «О да, от всего сердца желаю», — отвечала она, обрадованная тем, что могла бежать с глаз долой от своей мачехи и сестрицы.

И вот она села в карету и уехала с королем, и когда она приехала в королевский замок, ее свадьба с королем была отпразднована великолепно, сообразно с теми достоинствами, какими одарили падчерицу маленькие человечки в лесу.

Год спустя родила молодая королева сына, и когда мачеха услыхала об ее великом счастье, то пришла со своею дочкою в замок и сделала вид, как будто хочет посетить роженицу.

Когда же король как-то отлучился и никого в комнате королевы не было, злая баба схватила несчастную за голову, а дочь ее — за ноги, и выкинули они ее из окошка прямо в реку, протекавшую мимо замка.

Затем мачеха положила свою безобразную дочку на кровать и покрыла ее одеялом поверх головы.

Когда король вернулся и хотел говорить со своею женою, старуха закричала ему: «Ни-ни, теперь говорить нельзя, она лежит в сильнейшей испарине, сегодня вы должны оставить ее в покое».

Королю ничто дурное не пришло при этом в голову, и он опять вернулся в опочивальню жены уже только на другое утро; когда же он стал разговаривать с женою, а она — ему отвечать, то он увидел, что при каждом ее слове у ней из уст выпрыгивала жаба, между тем, как прежде выпадало по червонцу. Изумленный этим король спросил, что это значит; но мачеха отвечала, что с королевой это приключилось от сильной испарины и что это пройдет.

А ночью увидел поваренок, как подплыла из реки канавкою утица и заговорила:

И, не получив ответа, она продолжала:

Тогда уж поваренок отвечал ей от себя:

И она спросила еще:

И тот отвечал:

Тогда птица обернулась королевою, поднялась на верх замка, напоила своего ребенка, взбила ему постельку, прикрыла его потеплее и опять серой утицей уплыла через канавку в реку.

Так приходила она две ночи сряду, а в третью сказала поваренку: «Пойди и скажи королю, чтобы он взял в руки меч свой и трижды взмахнул им надо мною, когда я буду стоять на пороге».

Побежал поваренок и сказал королю, и тот пришел с мечом и трижды взмахнул им над видением.

И по третьему взмаху его супруга стала перед ним жива-живехонька и здоровехонька, как и прежде бывала.

Король был очень этим обрадован, однако же укрыл королеву в особой комнате до того воскресного дня, в который должны были происходить крестины младенца.

И когда младенца крестили, король сказал: «Какую кару следует назначить тому человеку, который возьмет спящего из постели и бросит в воду?» — «Такого злодея, — отвечала мачеха, — лучше всего было бы посадить в бочку, усаженную внутри гвоздями, и ту бочку скатить с горы в воду».

Король отвечал ей на это: «Ты произнесла свой собственный приговор!»

Он велел притащить такую бочку, засадил в нее старуху с ее дочкой и велел крепко заколотить у бочки днище; и ту бочку скатили с горы — прямо в реку.

Жила-была на свете девица-ленивица и прясть не охотница, и как бы мать ее к тому ни принуждала, а заставить прясть не могла.

Наконец, и до того дело дошло, что мать однажды не вытерпела, рассердилась и побила дочку, а та стала голосом плакать.

Как раз в это время ехала мимо королева, и когда услышала плач, приказала лошадей остановить, вошла в дом и спросила мать, за что она так бьет свою дочь, что ее крики слышны даже на улице.

Матери совестно было обнаружить лень своей дочки, и потому она сказала: «Да вот никак ее от пряжи не отбить — все хочет прясть да прясть, а я-то бедна и не могу для нее постоянно иметь лен наготове».

Тогда королева отвечала: «Я более всего люблю прясть и более всего бываю довольна, когда кругом меня шуршат колеса самопрялок: отпустите вашу дочь со мною в мой замок — там у меня льну довольно, может себе прясть, сколько душе угодно».

Мать была радешенька, и королева увезла ее дочку с собою. По приезде в замок королева повела девушку вверх и показала ей три комнаты, снизу доверху полнешеньких чудеснейшего льна. «Вот перепряди мне весь этот лен, — сказала королева, — и когда перепрядешь, я тебя отдам замуж за моего старшего сына; не посмотрю я и на то, что ты бедна — твое неутомимое старание заменит тебе приданое».

Бедная девушка перепугалась: она не могла и подумать перепрясть такую силу льна, хотя бы она над ним и триста лет просидела, и работала бы с утра и до вечера не покладая рук.

Оставшись одна, она стала плакать и так три дня просидела, пальцем не шевельнувши.

На третий день пришла королева и очень удивилась, увидевши, что еще ничего не напрядено; но девица извинялась тем, что она все очень скучала по дому матери своей и потому не начала еще работать. Королева ее выслушала, но уходя от нее, сказала: «С завтрашнего дня ты должна начать работать».