Софья Прокофьева - Астрель и Хранитель Леса

Скипп согнулся в низком поклоне. Казалось, он сейчас лизнет руку хозяина. Но Каргор досадливо отмахнулся, и Скипп, не разгибаясь, попятился и исчез за дверью.

Каргор накинул на себя свой длинный плащ, в складках которого словно бы поселилась сама непроглядная ночь.

Спустя короткое время в Оленьем лесу раздался тревожный разноголосый птичий гомон.

Маленькие пичужки в страхе собирали своих птенцов, прятали в укрытые среди ветвей резные домики, в маленькие дворцы с крепкими запорами на дверях.

Потому что над верхушками деревьев показался большой, черный как уголь ворон. Он неторопливо летел, сильно взмахивая широкими крыльями, зорко глядя вниз. Он что-то высматривал среди густых деревьев Оленьего леса.

Никогда Астрель с таким томительным нетерпением не ждала вечера. Время как будто остановилось.

– Ну, отдохни, уйди за лес, поспи, ты устало… – шепнула Астрель, глядя на солнце.

Нет, этот день, наверное, никогда не кончится.

– Еще немного, еще капельку потерпеть, и наступит вечер. – Астрель то и дело подбегала к окну.

Но что это? Поглядев вниз, Астрель увидела перед дворцом множество стражников. У ворот, на ступеньках лестницы, на бархатистых газонах толпились стражники, о чем-то переговаривались. Астрель показалось, что она услышала свое имя.

Астрель выглянула из окна.

– Вон, вон она, смотрите! – послышались грубые голоса. – Девчонка! Свесила зеленые волосы! Думает, не заметим.

Астрель в страхе отпрянула назад.

Настежь распахнулась дверь. Вошли принцы Игни и Трагни. Оглядели ее насмешливо, подозрительно.

– Вот как? Надумала обхитрить нас, удрать? – сквозь зубы процедил Игни. – И не пытайся. Мы все знаем. Все двери заперты. Стража повсюду. Двести стражников окружили дворец.

Астрель отступила, прижалась спиной к стене.

Как им стала известна ее тайна? Откуда? Как могли они дознаться, что сегодня вечером она…

– Сиди тихонько, как мышка. Поплачь немного, если хочешь. Но не вздумай улизнуть! – с угрозой проговорил Трагни. – Каргор сказал нам…

– Помолчи, – оборвал его Игни.

И оба брата вышли.

В дверях, щелкнув, повернулся ключ. Послышались резкие, повелительные голоса принцев. В ответ – приглушенные ответы стражников и журчащий, как сладкий ручеек, голосок Врядли. Значит, даже он тут и сторожит ее. Что же ей делать? Астрель глянула в окно. Боже мой, солнце уже уходит за Олений лес. А внизу стражников стало еще больше, толпятся повсюду с алебардами в руках.

Кто-то зажег смоляной факел. Было еще слишком светло, и огонь казался бледным и расплывчатым. Над пламенем факела плясал черный колпак копоти. Поблескивал полированный мрамор ступеней и колонн.

Все пропало! Ей не выбраться отсюда. Напрасно Гвен будет ждать ее на опушке Оленьего леса…

За окном внезапно потемнело. Крыши дальних домов, верхушки деревьев Оленьего леса – все затянуло серой дымкой.

Послышался нарастающий шум и вкрапленный в него стук крупных капель. Снизу донеслись недовольные возгласы стражников:

– Дождь!

– Ишь как припустил! – Но никто не посмел и сдвинуться с места.

Астрель глубоко вдохнула чистый влажный воздух, пробуждающий затаенные запахи земли.

– Дождь, дождь… – Теплая волна надежды вдруг согрела ее. Нет, Астрель по-прежнему понимала, что ей не уйти, не ускользнуть из дворца, но этот дождь…

Что-то было успокоительное в нем, словно он хотел помочь ей.

И вдруг… Астрель замерла, не веря своим глазам. Не сон ли это? Астрель стиснула руки, укусила себя за палец.

От ее окна до самой земли протянулась еле различимая в воздухе лестница, построенная из дрожащих прозрачных капель. Огонь факела, распластавшегося от бьющих струй дождя, заставлял вспыхивать и угасать то одну каплю, то другую, и от этого вся невесомая лестница светилась и мерцала.

Астрель увидела узорные перила, тонкие, как струны. Налетающий ветер натягивал и рвал их.

Легкий ковер, сквозной, как паутина, лег на едва видные ступени.

Астрель широко распахнула окно и вскочила на подоконник. Вот она, ступенька, совсем прозрачная, зыбкая. Капли дождя срывались с нее, падали вниз, как будто им тяжело было неподвижно висеть в воздухе. И вся лестница, качаясь и вспыхивая от света факела внезапным блеском, грозила рухнуть, не удержавшись в воздухе. Значит, надо спешить. Отбросить все сомнения и верить. Астрель, уже ни о чем не думая, не боясь, не радуясь, шагнула на первую ступеньку. Она протянула руку к перилам, но они осыпались вниз водопадом капель. Астрель спускалась по лестнице. Под ногами она чувствовала в пустоте только ненадежную опору скользких капель. Капли перекатывались под ногами. Она спускалась вниз, боясь оглянуться. Стоило ей сделать шаг, как позади нее с шелестом облегчения рушились вниз, проливаясь дождем, прозрачные ступени.

Перед дворцом все притихли, замерли, словно остолбенели. И вдруг молчание взорвалось громом изумленных, возмущенных голосов:

– Смотрите!

– Девчонка идет по воздуху!

– Да по лестнице она идет, по лестнице! По лестнице из прозрачного хрусталя!

– Откуда тут лестница, дубина ты этакая?

– Да чего там! Спустится, и хватай ее!

Астрель не вслушивалась в их крики. Она торопливо сбегала вниз, чувствуя, что ступени лестницы уже с трудом удерживают ее. Крики стражников вдруг потонули в шуме дождя. Нет, это было что-то другое. Это был звон и дребезг металла. Звон монет, бренчащих о мрамор.

Астрель спрыгнула на землю, и тотчас вокруг нее заблестели, скатываясь с ее плеч, серебряные монеты. Они потоком, сверкая, сыпались сверху. Весело, заманчиво звеня и подпрыгивая, они покатились в разные стороны.

Чьи-то руки выронили факел. Забыв обо всем на свете, стражники бросились собирать монеты. Блеск серебра словно заворожил их. Стражники ползали на коленях, сгребали монеты горстями, сыпали за пазуху, в кошели, за голенища сапог.

На Астрель никто не обращал внимания, она незаметно пробежала мимо. Один из стражников, стоя на коленях, ухватил было ее за край платья. Астрель вскрикнула. Но стражник даже не повернул головы. Он схватил монету, на которую она в спешке наступила ногой.

В воротах тоже не было ни души. Стражники ползали по всему двору, высматривая монеты, выгребали их из-под кустов роз. Астрель скользнула в ворота и растворилась в вечерних сумерках. Дождь как-то сразу утих.