Сквозь волшебное кольцо. Британские легенды и сказки.

Точно так же, если мы хотим добыть драгоценные крупицы знания о духовном мире народов, населяющих Британские острова, то лучшим «рудником» для этого могут послужить их сказки. Гете сказал: чтобы понять поэта, надо отправиться в его страну. Но верно и другое: чтобы понять страну, необходимо знать творчество ее поэтов и первого среди них — народа.

Британский сказочный фольклор необычайно богат и разнообразен. Он дошел до нас из седой старины и хранит на себе печать тех эпох и тех культур, в недрах которых создавался. Современная Великобритания состоит из четырех основных исторически сложившихся частей: Англии, Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии (подразделяющихся, в свою очередь, на более мелкие административные единицы). Уэльсцы (валлийцы), северные шотландцы и ирландцы, а также коренные жители полуострова Корнуолл и острова Мэн — потомки древних кельтов. Кельтские племена (пикты, белги, гэлы, скотты, бритты и другие) пришли на Британские острова с европейского континента еще в первом тысячелетии до нашей эры и принесли с собой высокоразвитую культуру. Скотты передали впоследствии свое имя шотландцам, а от бриттов произошло латинское название Британия — его утвердили за завоеванными ими землями римские легионеры. Когда легионы ушли, на смену длившемуся несколько столетий владычеству Рима приходит в V—VI веках н. э. вторжение воинственных германских племен англов, саксов, ютов и фризов. Англосаксы оттеснили кельтов на запад и север страны, а также в Ирландию и дали захваченной территории новое наименование — Англия. Британские острова нередко подвергались также в те времена набегам скандинавских викингов—датчан и норвежцев (часть которых там и осела), а в 1066 году были покорены норманнами под предводительством Вильгельма Завоевателя, который стал английским королем и положил начало централизации государственной власти.

Отзвуки жестоких битв, что сотрясали некогда Британию, явственно слышны в ее фольклоре. Эти отзвуки слышны в ирландских сагах — эпических прозаических повествованиях со стихотворными вставками, великолепных памятниках кельтского культурного наследия. Их возлюбленным героем стал бесстрашный воин Кухулин, чей удар рогатым копьем неотразим, а самому ему, как гласит одна из саг, присущи лишь три недостатка: то, что он был слишком молод, слишком смел и слишком прекрасен. Эти отзвуки слышны в валлийских легендах о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, которые послужили основой для множества литературных обработок — от созданной в XII веке «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского и появившейся три столетия спустя блистательной эпопеи Томаса Мэлори «Смерть Артура», вошедшей в сокровищницу мировой классики, до трилогии современной английской писательницы Мэри Стюарт «Кристальный грот», «Полые холмы», «Последнее волшебство» (1970-1979).

Отталкиваясь от романа Мэлори и пародируя не столько его, сколько порожденный им поток стилизаций под средневековье, в 1889 году Марк Твен написал остроумную историко-фантастическую повесть «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура».

Артуровские легенды, зародившись в пятом веке, складывались на протяжении длительного времени и прошли несколько стадий в своем развитии. Фигура короля Артура, предстающего то неустрашимым воителем, то справедливым и мудрым правителем, выросла постепенно для кельтов в символ сопротивления иноземному нашествию — вначале англосакскому, а потом и норманнскому. Народ наделил в своих сказаниях Артура бессмертием, выразив веру в то, что он не умер, а лишь погрузился в сон вместе с преданными рыцарями и ждет заветного часа, чтобы прийти на помощь соплеменникам. Благодаря естественным контактам кельтов-валлийцев с другими народами король Артур и его славные рыцари, его добрый советчик — прорицатель и чародей Мерлин стали также достоянием английского фольклора, отправились в победоносное шествие по европейскому континенту, начав с мирного завоевания Франции. Та же участь постигла искусно вплетенную в артуровский цикл романтическую легенду о Тристане и Изольде, которая получила широчайшее распространение, дойдя до славянских земель.

По всему миру разнеслась слава о благородном разбойнике Робине Гуде. В балладах английских менестрелей он воспет как веселый и отважный защитник народа от всевозможных угнетателей, всегда готовый поднять бьющий без промаха лук во имя свободы и справедливости. Таким — туго натянувшим свой лук — изображен легендарный стрелок и на памятнике, воздвигнутом в его честь в городе Ноттингеме, столице того графства, где находится Шервудский лес, который служил пристанищем Робину Гуду и его лихим, не ведающим страха молодцам. Из народных баллад Робин Гуд шагнул на страницы классической литературы (он упоминается у Шекспира и Вальтера Скотта), как шагнули туда герои легенд

артуровского цикла.

Богатство отечественного фольклора, вдохновлявшего многих поэтов, прозаиков и драматургов, обусловило особую популярность жанра литературной сказки в Англии. Щедрую дань этому жанру в XIX—XX веках отдали Чарлз Диккенс и Уильям Мейкпис Теккерей, Льюис Кэрролл и Эдвард Лир, Оскар Уайльд и Редьярд Киплинг, Беатрис Поттер и Памела Трэверс, Джеймс Барри и Алан Милн, Джон Толкин и Дональд Биссет. Благодатная почва для создания Алисы, побывавшей в Зазеркалье, и Мэри Поплине, Счастливого Принца и Питера Пэна, медвежонка Винни-Пуха и добрых хоббитов — порождение авторской творческой фантазии — была подготовлена неистощимой фантазией народной. И словно подтверждая эту преемственность, проказливый чертенок Пак, или Робин Добрый Малый, знакомый нам по фольклору, появляется как действующее лицо в шекспировском «Сне в летнюю ночь», а много позже — в книгах киплинговских сказок.

Как и в других европейских странах, в Англии начиная с эпохи романтизма повышенный интерес к сказкам проявляется в разных формах. Наряду с писателями, отталкивавшимися от народно-поэтической традиции, но творившими свой собственный воображаемый мир, усердно трудились ученые-филологи, собирая памятники британского фольклора и стремясь зафиксировать их в первозданном виде, с сохранением всех диалектических, этнографических и иных особенностей. Наконец, был третий, промежуточный путь, каким шли Шарль Перро во Франции и братья Гримм в Германии, — когда фольклорная запись подвергалась тонкой стилистической правке, сохраняя вместе с тем очарование оригинала. Характеризуя такого рода литературные обработки, И. С. Тургенев отмечал по поводу переведенных им волшебных сказок Перро: «Они веселы, занимательны, непринужденны, не обременены ни излишней моралью, ни авторской пре-тензиею; в них еще чувствуется веяние народной поэзии, их некогда создавшей; в них есть именно та смесь непонятно-чудесного и обыденно-простого, возвышенного и забавного, которая составляет отличительный признак настоящего сказочного вымысла» [18] * * * Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 30 тт. Т. 10, М., 1982, с. 344.